«В прекрасном и яростном мире...»

Анна ЯРУТА
г. Рыбинск

Член Совета молодых литераторов г. Рыбинска. Публиковалась в сборниках: «Изоляция» (г. Рыбинск, 2020 г.), «Веретено» (г. Калининград, 2020 г.), «Лиterraтура» (№ 183, июль 2021 г.). Заняла первое место среди прозаиков в конкурсе «Рыбинск-950».

⁠Третье место в категории прозаики до 35 лет.

   ПЯТНО

       1

    Было утро четверга. Роман разделся в коридоре и перешагнул порог кухни в небольшой кафешке в центре Рыбинска. На него тут же набросилась шеф-повар, подгоняя, размахивая руками, будто крыльями:
    — Живее, копуша!
    Поправляя на ходу фартук, молодой человек проскочил мимо. В небольшой квадратной кухне с ярким светом с потолка и единственным окном обитал мерзко-сладковатый засаленный запах. Посередине комнату делили пополам низкие спины двух прямоугольных столов. Справа блестящие, мрачно-серые духовые шкафы и плита закрывали белую кафельную стене. 
    Роман занял своё место за столом. Напротив его второй повар Елена Павловна мурлыкала романс. Он уже не обращал внимания на её белый халат, розовые шлёпки и цветастые детские носки.
    — Вчерашний? — он сморщил нос, понюхав фарш в алюминиевой миске. 
    — Тебе-то что?
     — Хрящей много, вчера ещё говорил.
   — Ишь, привереда, — фыркнула шеф, кружась от холодильника к столу, вытаскивая заготовки. — Как будет раздача,  дуй к мойке. Нюрка сёдня не вышла, ты за неё. 
    — Что? — переспросил Роман, но шеф избегала взгляда, вертелась по кухне юлой. — То лампочку почини, то уборщицы нет, полы мой. А теперь посудомойка? — но Шеф молчала.     — Это издевательство! — Роман нарочно саданул разделочной доской по столу.
    И перед ним комки фарша гранитного цвета ловко принимали аккуратную форму шайбы. И, благодаря сноровке, вытягивались ровные ряды котлет. 
    — Когда уже тут появятся нормальные работники! Да ведь, Елена Павловна?
     Пална, услышав своё имя, подняла голову и обтёрла не слишком чистым полотенцем желтоватый лоб и подбородок.
    — Ой, Ромочка… — вздохнула она и опустила взгляд, стало ясно — надежды нет. 
    Шеф выпятила острый подбородок в сторону оставленного Палной теста:
    — Ты давай,  докручивай,  докручивай пельмешки, а то посохнут, — и с отвращением обратилась к Роману, — Подумать только! Двадцать лет, а всё лень-матушка! Помощи от него не дождёшься. Мы тут горбатимся за двоих, а ему и не совестно.
     Роман встал у плиты и продолжение скрипучей вороньей песни не слышал. Её заглушили грохот сковороды и противня, шипение включённых конфорок, бульканье в соседних кастрюлях. Стало не до неё. Высокий и худощавый, он начал жарить котлеты и казался гнутым фонарным столбом. Шеф спихивала новичку всю грязную работу по кухне, но он часто опережал указания. Чистил, мыл, резал, и первое время она удивлённо пятилась от его проворства. Неумелый поварёнок после ПТУ за полгода работы разобрался во всём, настолько, что стал занозой в сонном, ленивом теле старой столовой. 
  Сегодня Роман неразговорчив. Тонкие губы поджаты от собственного бессилия, а котлеты шлёпались на сковороду резче, чем обычно. Масло брызнуло, и от него потянулся невидимый гадкий дух, способный оседать вокруг янтарной коркой. Округлые мясные тельца набухали и шипели недовольно, по-змеиному. Но Роман не обращал внимания. Вспоминал, как утром завернул с остановки за угол, на Стоялую улицу и всю дорогу до своего маленького кафе наблюдал, как в ресторан, что был в соседнем доме, заносят две длинные коробки. Это его заинтересовало, потому что он после работы, любил медленно проходить мимо окон ресторана и искоса наблюдать за его работой. 
    Вечерами, из-за стекла свет от тысячи ласковых огоньков стелился по мёрзлой тротуарной плитке и одаривал прохожих золотом. За столами сидели мужчины и женщины. Особенно увлекательно было угадать блюда, что им приносили. Иногда недалеко от барной стойки, заложив руки за спину, стоял шеф-повар в чёрном кителе. Мягкий свет играл с Романом, не давал разглядеть черты его лица и воображение дорисовывало оценивающий, прищуренный взгляд. Казалось он в этот момент, как и любой неравнодушный к своему делу мастер, с пристрастием рассматривал выносимые в зал блюда. Роман блаженствовал, когда представлял, что сам когда-нибудь будет выглядеть так же. И тем любопытнее для него было по вечерам заглядывать в сказочные окна желанного будущего. 
     Дверь в кухню скрипнула, и просунулось красное круглое лицо официантки. Сначала оно выражало мстительную радость, но через мгновение брови нахмурились. Девушка обвела всех потемневшим взглядом и произнесла: 
    — Чё-то я хотела... — шеф-повар и Пална повернули к ней головы, — Забыла, чё шла, — она помедлила ещё минуту и, вспомнив, оповестила, — А!  Дак это! Не выплатят сегодня «зэ-пэ»,  денег нет. А Ромашке вашему штраф! За то, что вчера убёг и не помогал зал мыть.
     Шеф втянула шею и ядовитая улыбка расползлась по заострённому лицу, от чего оно стало ещё больше походить на воронью морду. Она, смешивала, подсаливала, отвлекалась, но её взгляд время от времени всё равно оказывался на спине парня, она желала бунта, мятежа и расколотых тарелок, но Роман держался, сердиться было некогда, переворачивал котлеты.
    Дверь закрылась и Роман тоскливо вздохнул: не то чтобы хотелось уволиться, но и желания оставаться не прибавлялось. Держало одно — ему нравилось готовить. Пусть фарш вчерашний, но он старался выбирать хрящи, добивался неплохого вкуса у котлет и аппетитной хрустящей корочки. Жаль только, что к этим котлетам по-прежнему шлёпали лепёшку желтоватого, пресного пюре. 
    Следя за обжаркой, Роман, кажется, на мгновенье заснул. Дёрнулся, как спросонья, уже перед пустой сковородой. Куда подевались котлеты? Те лежали рядом, на противне. «Странно, — нахмурился парень.— Обжарил. Выложил. И сам не помню?»
    Только и успели прыснуть маслом следующие, как парень вновь будто пришёл в себя. В одной руке полотенце, в другой - противень с котлетами, сковородка пуста. Роман оцепенел. Его голубые глаза расширились от удивления. Жар хлынул к щекам.
    — Молодой,  ты чё там застыл? — каркнула шеф-повар.
    — Ничего, — соврал он и с размаху задвинул противень в духовку.
    Он облокотился о стол и приготовился. Решил поймать момент, когда случится очередной провал. Но вместо этого за спиной вскрикнула Пална и всплеснула руками так, что ковшик с зеленью запрыгал по полу. Шеф-повар тут же слетела с места, завертела лицом над столом поварихи в поисках, вероятно, таракана. Всё ножички, тарелочки, досочки были подняты вверх и осмотрены. 
    — Ага! На столе! Пална! Тряпку! — бледная кисть с тонкими птичьим пальцами, сжимая полотенце, замельтешила над столом. Что именно она оттирала, Роману было не видно. Он хотел подойти ближе, но главная повариха выхватила у Палны скалку.
   — Что вы де-ла-е-те? — кричал Роман, попадая в перерывы между громовыми ударами деревяшки о стол. От этого тарелки с заготовками подскакивали, крутились, будто заведённые. Через скрипучую дверь вбежала ошалелая официантка, но безобразный стук прекратился сам собой. Шеф, застывшая с поднятым вверх оружием, растерянно огляделась: «Чего это я? Чего хотела-то?»

       2

    На следующий день Роман зашёл через служебный вход в столовую с яркой, оживлённой улицы. Почти на ощупь он пробирался по длинному коридору, задевая о горбы курток и плащей на крючках. Цеплялись за щиколотки торчащие углы картона, под ногами нечто проминалось и хрустело. Хозяин этим вещам не находился, и оттого коридор всегда оставался узок, как пещерный лаз. Казалось, любого, кто уходил в него, проглатывали живущие здесь картонные и тканевые силуэты. На пятачке перед дверью в бухгалтерию было немного просторнее и светлее. Слышалось монотонное тиканье ножа о разделочную доску. Это Елена Павловна на кухне делала заготовки.    
   Роман нехотя стаскивал с себя куртку и вспоминал как только что у заветного ресторана персонал убирал вазы с искусственными цветами с подоконников.   
    В коридоре кто-то прошипел дрожащим голосом:
    — Ромка...
    — Ро-о-омка...
    От страха сердце молодого повара подпрыгнуло и дико забилось о рёбра. Жуткий звук собственного имени подгонял уносить ноги.
    — Ро-омка, не трусь, пойди ближе, — «Ромкой» его называл сторож Андреич, но этот голос был незнаком. — Не боись, поговоришь со мной, и всё забудется. Я не вашний, не здешний.
    С ближайшей стены на освещённый пол сползло чёрное пятно. Роман потёр глаза в надежде, что наваждение исчезнет. Он сел на корточки и присмотрелся: не обман ли? Провёл рукой по загадочной тени, похожей на блинчик. Недоверчиво и оттого быстро ткнул в него пальцем: 
    — Ты кто?
    — Андреич чёртиком звал... — ответило пятно и заёрзало из стороны в сторону, будто почесалось, — Ромка, пособи по дружбе.
    — П-пособить?
    — Домой хочу...
    — Домой?
    — Поверхностей у вас тут ... — пятно выругалось матом, — в жизни не обползти. Нет, чтоб одну каморку сварганили!
    — Молчишь? — продолжило оно уже грустно, не дождавшись ответа от парня, — Ты не сердись, у Андреича словам поднаучился. Плохо мне, Ромка. Тоскливо. Загнусь без своих. 
    Роман усмехнулся и огляделся: «Неужели я один это слышу?»
    — Я ведь ко всем подползал. Чуть не сдурел от страха. То наступят, то не туда смотрят. То палкой! Палкой! Шуму-то! У-у-у, думаю, нелюди! — пятно разгорячилось и даже закашлялось, — Хотя и сам дурак. Необученный был — своё получил. Зато ночью к Андреичу, подполз. Он ругаться не стал: давай, говорит, выпьем. Лужу жгучую наливал и про шарашку рассказывал. Квасили мы с ним. Понимаешь? А Пална сейчас испугалась и плакала... Лужу белую налила и рядом что-то мягонькое положила. Не хотел я её пугать, Ромка. Так и передай. Ай, ведь забудется...
    — А ты кто? Домовой?
    — Не знаю, Ромка, нет таких названий, лужи-то у нас с тобой разные. Но ты долго не мозгуй, ты пособи лучше.
    — Помочь? Чем?
  — У-у-у, бестолковый! — горячилось пятно, — Верни обратно. На воздух неспечёный, к луже, на камни серые. Давай, шевели помидорами! Неси! Пойми же, непутёвый, домой хочу-у-у, — плаксиво завыло оно, — Страсть, как... Нутро горит! Ну, Ромка? Понимаешь?
    У Романа в душе дёрнулось забытое тоскливое чувство. Представилось, будто пятно, выросшее до человеческих размеров, мечется, мыкается по кухне, не находит выхода. И глупо оно выглядит, совершенно глупо и не к месту. И выход один — найти свою лужу.   

 
       3

    Роман, неуклюже застегнул куртку, надел шапку и заторопился к выходу. «Надеюсь не потеряют», — подумал он, открывая служебную дверь. Крыльцо вело во внутренний двор, запущенную изнанку центральной улицы. Повар завернул за угол, под арку и прислонил к уху сжатое в кулаке пятно, будто телефон.
    — Сюда? Пойдёт? 
    — Да. Опускай же ты, непутёвый,  — шептало пятно, но Романа будто сковало. В арке было слышно, как рядом, у ресторана возятся, разговаривают, видимо убирают лавки. Он вышел на Стоялую. Справа невысокая дама, администратор ресторана, что-то объясняла рабочему. Роману показалось, что его шанс «оказаться в своей луже» через минуту станет недостижим, скроется за стеклянной дверью этого ресторана.
    «Меня отпустишь и всё забудется... — вспомнил он слова пятна и за несколько широких шагов оказался у входа в ресторан».
    — Извините! — крикнул он администратору, — Вам повар не нужен?
    — Что? — повернулась к нему женщина, — А вы кто?
     — Повар. — Роман, снял шапку и расправил плечи.
      — Повар? — улыбнулась она, — Тогда, отправьте нам своё резюме. На почту. Вот адрес, — она достала из кармана брюк визитку, и протянула Роману.
    — А, хорошо, — он замешкался, заволновался — обе руки заняты. Шапка незаметно скользнула мимо кармана, зато фантастический шанс  — прямоугольник молочного цвета был в руках. — Я отправлю. Спасибо.
     С головой окутанный счастьем, как одеялом, Роман отошёл от дверей и нырнул за угол, прошёл арку насквозь и припал спиной к стене рядом со служебным входом в своё кафе. Как в детстве — спрятался. Сердечный ритм отбивал в висках резвый мотивчик. Возможно это было слишком быстро, как-то не по-настоящему, не всерьёз, но это была победа. Она воодушевила, и собственное ребячество теперь забавляло его самого. Из разжатого кулака на поломанный асфальт скользнуло пятно и он бесшумно рассмеялся, растрепал волосы на голове. 
    — У-у-у, тебя понесло-то!
    — Иди уж... — улыбался парень.
    — Да-к-а пришли. Тутушки. Вот воздух. Вот камень. Вот лужа, — пятно подползло к серовато-коричневой жиже, скопившейся в помятой земле.
    Через минуту из арки опасливо вывернула девушка. Она куталась в мягкий шерстяной платок, а из-под которого чернел фартук официанта. Не желая испачкать туфельки, она аккуратно перепрыгивала с кочки на кочку.
   — Рядом работаю, а никогда сюда не заходила. Здравствуйте, — она остановилась рядом с парнем, точно на чёрное пятно: — Вы подходили к нам только что и видимо, шапку уронили. Ваша? — она протянула сложенную тряпицу. На её щеках появились ямочки и румянец. — Ой! Мышка! — встрепенулась она, когда пятно резко выскочило из-под её ног.     Навстречу ему выползли такие же, едва различимые среди клочков травы и густой грязи. Остановились, признали будто и запрятались в лужу. 
    Ветер гудел залетая под арку и перемешивал голоса с шумом дороги. Роман помнил лишь, как застыл перед дверью в бухгалтерию. Как оказался на улице он вспомнить не мог.
     — Знаете, бывает... — смутилась девушка и опустила задумчивый взгляд. — Когда хочешь, что-то сказать и вот уже не помнишь... Ой, я, наверно, смешная, — она закрыла пол лица аккуратной ладошкой и игриво подняла глазки, — Я вам шапку принесла, вы у нашего ресторана обронили. Вот. Я вам по секрету скажу, — она подвинулась ближе, — у нас повар уволился, может вас и возьмут на его место. Только не забудьте резюме отправить, — она озорно улыбнулась.
     — А-а-а. Да? Хорошо, я отправлю. — в голове Романа, как в глиняном сосуде, звонко колотились две горошины — удивление и радость. Он улыбнулся и опустил взгляд на шапку, понимая, что копаться в памяти бесполезно. Что сделано, то сделано. 
    Закутанная в шаль официантка попрощалась и попрыгала от него к выходу из арки. «Симпатичная такая... — подумал Роман ей вслед». Позже он нашёл визитку в кармане своей куртки, а что произошло так и не вспомнил. Куда важнее было, чувство —  впервые за полгода он испытал сладкое замирание сердца, мечта сбывалась.

©    Анна Ярута