Наталья ШАБЛО
 г. Химки

Поэт и переводчик Наталья Тимофеева публикует свои произведения под именем Наталья Шабло. По первому образованию филолог, второе образование — экономическое. Окончила курс литературного мастерства в Литературном институте им. Горького, литературные курсы им. А. Ахматовой. Публиковалась в периодической печати, коллективных сборниках и альманахах. Автор трёх поэтических сборников и сборника литературных переводов. Победитель Международного конкурса «Петроглиф — 2020», Всероссийского конкурса «Комета — 2020», Международного фестиваля «Калининград — Янтарный берег — 2020» (переводы), «Славянское слово — 2019» (переводы), лауреат Международного фестиваля «Арфа Давида — 2020», Международного литературного конкурса «Спаси и сохрани» им. де Ришелье — 2020, Международного конкурса «Балтийский Гамаюн — 2020», Международного конкурса «Русский стиль — 2020», Международного конкурса «Рильке. Мелодия вещей — 2020», Международного конкурса «Славянская лира — 2021», специальный диплом Международного конкурса «Duende Lorchiano». Член Международной гильдии писателей, Интернационального союза писателей, Международного союза русскоязычных писателей.

«Дожди, дожди...»

В СВОЕЙ СТИХИИ
Уж Ховрино объявлено давно,
А я застряла где-то там в Мытищах.
Листаю в голове своё кино,
И ветер из стихов над ухом свищет.
И ничего, что пусто в кошельке.
Зато какие россыпи в тетради!
Ах да, в айфоне, что в моей руке,
Простите за привычку, бога ради!
Забылась... На фантазии щедра
Ко мне присела городская Муза.
Бубнит стихи... И,  будто из ведра,
Льёт дождь с небес, не ощущая груза
Воды и притяжения земли.
Как ширится во мне дождей орбита!
Я в плаванье пускаю корабли
Бумажные, не подавая вида,
Что нет иллюминаторов у них. —
Но разве для фантазий это важно?
В фарватере эскадры новый стих —
Эсминец  цифровой, ах нет, бумажный!

САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ
Рассвет. Крепостное солнце
Расцвечивает бетон.
Я в городе без эмоций,
Где утро как сдавленный стон.
Я в городе небоскрёбов,
Скребутся они в душе
Лиловой тоской эфиопов,
Замешанной в латыше.
Хазары, калмыки, монголы —
Их всех кочевая рать,
Теряют во мне глаголы.
Я пробую их каслать.
Кто я? В этом месиве наций,
Где столько чужих имён?
Я — плод вековых миграций,
Я — маленький Вавилон.
Славянская белая кожа
И первая группа вен.
Я загнана кем-то тоже
В эпоху больших перемен
В плавильное это пространство.
И молча глотаю рассвет.
Смирению учит христианство,
Но не было здесь и нет,
Ни правды ни в ком, ни веры...
И скифские стрелы звенят.
Тридцатых годов пионеры
Призывно три ноты трубят.
Таджик намывает стёкла.
Сигналит киргиз в такси.
В борще вызревает свёкла
К обеду всеядной Руси.
Не помню, кто я... Так лучше .
Я, кажется, только плоть.
Обычный житейский случай,
Имперских амбиций ломоть.
Я в городе арматуры,
Где нет никаких корней,
Черны рубероидов шкуры
И серы ковры площадей.
Но вот азиатское солнце
Коснулось остатка рек...
И вспыхнул огонь эмоций —
Я вспомнила: я — человек!

НАБРОСОК
Мой ангел с опечаленным лицом,
Всех плачей и штрихов живая муза.
Пойдем по Риволи гулять пешком,
Ты видишь, я похож стал на француза
И слишком пошло выгляжу теперь...
Рукой холодной исцели горячку.
И если в рай ещё открыта дверь,
Апостол Пётр сейчас впадает в спячку
И не узнает по шагам меня.
Приди за мной, святая Дона Анна!
Я рисовал твои шаги полдня,
И оттого так сыро и туманно
Сегодня смотрит на меня Париж —
Не так, как ты смотрела в мою душу.
И катится луна по капле с крыш,
И мой мольберт опять похож на лужу,
Где только дух завядших и живёт.
Цветок, вернись и оживи под сердцем.
Начни со мной одной любви отсчёт...

... И в Петербурге скрипнет ночью дверца,
И «Тучку»* покидая налегке,
Пойдёт бродить бессонно вдоль канала
Сжимающая пол луны в руке,
Набросок Амадео — Дона Анна.

* «Тучка» — так называли между собой  Гумилев с Ахматовой дом, квартиру в котором в Тучков переулке 17, они снимали на Васильевском острове вскоре после женитьбы.

МИРЫ
На протяжении двух зелёных лун —
Невызревших айвой на тонкой ветке,
Во мне метает молнии Перун,
Качаются стихи на табуретке,
Живёт своей пульсацией восход.
Но ничего вовне не происходит.
Комок случайных чувств, наоборот,
В тетрадке через снег озимым всходит.
И всё похоже на болезнь миров.
Но только тот, что спрятан, здоровее —
Он тонкокож, загадочен, лилов,
Пульсирует как ниточка на шее,
Диктует удивительные сны...
Тем и живёт внутри меня планета.
И зреет контур молодой Луны.
И спрыгивают ямбы с табурета.

ПЕРВЫЙ
Ты — первый. Всё с тобой как в первый раз!
Весна, щеглы и лист зелёный робкий.
Гудит у медуниц пчелиный джаз.
Мы замерли, как горожане в пробке.
От счастья? От воздушных теплых масс?
От солнышка, живущего в ладошке?
Ты сам — земное солнышко сейчас,
Мой одуванчик на зелёной ножке!

ДОЖДИ, ДОЖДИ...
Дожди, дожди... Целительная суть,
С которой не нужны ни боль, ни слёзы.
В которую ныряешь, чтоб уснуть
Коровкой божьей под листом берёзы.
Идут дожди. Дождливый поздний май.
Дождливо небо, зонт и водостоки.
Намокший пёс встряхнётся невзначай,
Благословляя жаждущих дороги.
Тебя смешав с небесною межой,
Продолжит день привычное теченье.
А ты, как дождь такой же затяжной,
Пойдёшь искать своё предназначенье.

ПЕЙЗАЖ В КАРМАНЕ
Такого простого исхода
никак не могла предсказать:
так вот оно счастье — свобода,
сосны одинокая стать.

Гулять мне в ветрах на пригорке
и хвойные звёзды считать.
Тебе — жёлтым клёном в Нью-Йорке
случайным прохожим кивать.

И быть одиноко счастливым,
что я тебе больше никто.
...а звёзды как синие сливы
засунуть в карманы пальто.

ПЕРВАЯ СТРАНИЦА
Скрип половиц. Замедленная речь.
Горит теплом разморенная печь,
И рыжий кот растянут на диване.
Щеколда стукнет, загудит в трубе.
Поправлю плед заснувшему тебе. —
День уплывает лодкой в океане.

И, растворяясь в сумерках небес,
Чернеет хлебной корочкою лес.
А после, по законам океана,
Его глотает тёмно-синий мрак,
Где лодку не догнать уже никак, —
Не вытащив удой Левиафана.

Пусть семь потов сойдут во сне веков,
И выйдет Нил из древних берегов,
Плыви себе в видениях Танаха.
Архангел Гавриил наточит меч.
Ветхозаветным гулом дышит печь. —
В ней догорает половица страха.

Увидишь сам, как утром в феврале,
Две первые звезды, взойдя в золе,
По дымоходу вырвутся наружу.
От них пойдут вселенские ростки...
Ну, а пока на лепесток руки
Клади во снах истерзанную душу.

Здесь хорошо. Здесь прост и ясен быт.
И чайник на живом огне кипит.
Вкуснее чай от чабреца с душицей.
Ты будешь чист, проснувшись поутру.
И жизнь начнёшь со снега на ветру
От Иоанна первою страницей.

МАРИЯ
Ещё до рождения,
До первого вздоха,
Назвалась Марией,
Привычно, неплохо,
Как многие
В том же
Далёком селении,
Что не помышляли
О чуде спасения.
Могла бы
Рахилью,
Могла бы и Сарой,
Но стала
Марией,
Привычною самой.
И что-то
Чудесное
Было в привычном...
Но платят
За чудо любое
Обычно.
И ты заплатила...
Став девой-сосудом.
И жертвенность матери
Нормой повсюду
С тех самых времён —
Не укрыться, не деться —
Слезами за каждое
Чудо младенца,
За право
Рождения,
За право улыбки,
За все совершенные
Чадом ошибки
Считается с точки
Отсчета эпохи.
...Мария — начало
Младенца
На вдохе.

НОЯБРЬСКИЕ МЕТАМОРФОЗЫ
У неуюта имя ноября. —
Распутица, сумятица, простуда.
Дождь поливает первые полдня,
вторые — снег метёт из ниоткуда.
Ты попадаешь с этим в никуда
и тычешься в пространство без ответа.
А фонарей горящая слюда
уже в снега налипшие одета.
И всё вокруг меняет контур свой.
Угрюмость натянув  до подбородка,
ты потечёшь за белою рекой
и вмёрзнешь в снег как брошенная лодка...

МАНТРА ДОЖДЯ
Иди сюда, нахальный дождь!
Лей, словно пьяница, в три глотки.
И вызывай у окон дрожь,
Вибрацию бортов у лодки,
Смятенье липовых аллей
И шёпот пьяного асфальта.
По водостокам дробью бей,
Крути с зонтов тройное сальто!
Целуй неистово листву. —
Нахальство в миг жары уместно.
Небесной влаги торжеству
Давно у нас почёт и место!
Ныряй по рамам в декольте
Всех форточек в пространстве дома!
И со щитом иль на щите
Вернись в объятья водоёма,
Где краснопёрок рыбий вид
Сомлел, краснея плавниками.
И пусть тебя земля хранит
Травы зелёными руками!

НЕ ТАМ
А мы с тобой, как раз наоборот,
Не там, где небо синевой течёт,
Не там, где разрывает облака
Сорвавшаяся со скалы река.
Не там, где в хоре праздных воробьёв,
Лягушки обновляют водоём,
Не там, где все кузнечики легки,
Не там, где обгорают мотыльки...
А где, когда всё лучшее — не там?
— Где зёрна слов, прилипшие к губам,
Никак не прорастут в траве строки...
Мы — камешки в излучине реки,
И нас несёт поток и бьёт по дну.
Но мы в реке журчим. По одному.
А если нас с тобой объединить?
А если бликом солнечным вскормить?
А если бросить разом на там-там?
То кто тогда окажется не там?
Но все на дне. И этот мир на дне
Проекцией амбиций на стене.
И замедляет ток воды река.
И вязнут в отраженьи облака...

©    Наталья Шабло