Детские страницы
Дарья ФОМИНА
г. Балашиха,  Московская область

Дарья Александровна Фомина родилась 1 ноября 1986 года в Московской области, в г. Ногинске. Окончила факультет русской филологии Московского государственного областного университета. Окончила курсы литературного мастерства в Creative writing school: курс нон-фикшн Е. Ляминой и курс по написанию эмоционального рассказа М. Кучерской. В настоящее время Дарья работает редактором-корректором, пишет сказки для детей, стихи, прозу, критические статьи. Финалист и дипломант фестиваля-конкурса «Берега дружбы» 2020, 2021, конкурса поэзии «На крыльях грифона» 2020. Вошла в лонг-лист премии Болдинская осень 2021 в номинации критика. Публиковалась в журналах «Волшебная скрижаль», «Звездочка наша», «Северо-Муйские огни», а также в поэтических сборниках.

РАССКАЗЫ

Кот Рыжик

    В одном подмосковном городе жил-был кот, он был ничейный, то есть бездомный. Когда-то он был котенком, и у него была семья: мама-кошка и четверо братьев и сестренок. Они жили в большой картонной коробке, стоявшей дома у седой старушки Антонины Ивановны, которая ходила с палочкой и всегда смотрела ласково из-под больших круглых очков. 
    Две сестры Рыжика были белые с черными пятнышками и с голубыми глазами, прямо как у мамы, а братья — дымчатыми, с серыми глазами, как папа. И только он один был рыжий-прерыжий, зеленоглазый, непонятно, в кого такой родился. Хотя мама любила вспоминать, что ее дедушка тоже был рыжим, драчливым —  и даже, говорят, был грозой двора. Рыжик унаследовал от прадеда только цвет шерсти, а так он был нежный и ласковый, отличался особенным дружелюбием.
    Рыжик был самым любопытным котенком на свете, и потому, как только подрос, он начал активно бегать по дому и изучать в нем каждый уголок.  Но вскоре в доме ему стало скучно. К тому же его сестер и братьев постепенно всех разобрали незнакомые люди. Они приходили, выбирали понравившегося котенка, а Антонина Ивановна осторожно доставала его из коробки и отдавала. Вскоре в коробке остались только Рыжик с мамой — видимо, старушка решила оставить их себе. Без братьев и сестер Рыжик совсем заскучал. Интересно, думал Рыжик, а что там, за дверью, что там за большой мир? 
    Однажды Антонина Ивановна вышла за чем-то во двор, а дверь оставила приоткрытой. Рыжик тут же воспользовался этим, и прошмыгнул на улицу. На улице было столько нового и неизведанного, со всех сторон манили разные запахи. Рыжик с любопытством исследовал территорию. И вдруг прямо перед собой котенок увидел огромное шерстяное чудовище, гораздо больше него. Чудовище зарычало. Рыжик никогда в жизни не видел собак, но испугался очень сильно и сразу понял, что надо убегать. И припустил со всех ног.
    Бежал котенок долго, мелькали сначала дворы, дома, потом поле и лес, затем показались высокие многоэтажные дома. Рыжик понял, что окончательно заблудился и дорогу домой он уже не найдет… Котенок заплакал, но слезами горю не поможешь…
    С тех самых пор жил Рыжик сам по себе, на улице, от дождя прятался под деревом, а от собак — на дереве. И не было у него друзей, было ему очень одиноко и грустно.
    Однажды солнечным утром сидел он во дворе новостройки и грелся на солнышке, смотрел по сторонам. Вдруг Рыжик увидел, что во двор вышла девочка в красном платье и с двумя светлыми косичками. Девочку звали Василиса, она была добрая, чувствительная и очень любила разных животных. С Василисой на улицу вышла ее бабушка, а еще маленькая Василисина любимица — белая кошечка с розовым ошейником. Кошечка изящно прошлась по двору, уселась возле клумбы и залюбовалась цветами — белыми, желтыми и алыми розами. Если кто-то будет утверждать, что кошки не способны любоваться красивыми цветами, то ни за что я ему не поверю. Кошки, как и люди, от всей души  радуются, когда видят что-то очень красивое.
    Рыжик сидел неподалеку, смотрел на кошечку и не мог отвести глаз. У этой белой кошечки были такие прекрасные и добрые голубые глаза, что Рыжик влюбился в нее с первого взгляда.
    Рыжик долго стеснялся подойти и познакомиться, но наконец-то набрался смелости, подошел к кошечке, протянул ей свою большущую рыжую лапу и промурлыкал: «Давай дружить!» Кошечка мило улыбнулась, кивнула  и подала ему свою миниатюрную изящную белую лапку.
    И потом они весело играли во дворе. Рыжик больше не чувствовал себя одиноким — у него теперь появился друг, точнее — подружка.
    — Бабуля, смотри, кажется, наша Маша нашла себе друга!— радостно воскликнула Василиса и показала бабушке на играющих котят — два пушистых клубочка, рыжий и белый.
    — Всем нужны друзья, — улыбнулась Василисе бабушка. 
    Василиса увидела, что ей уже машут ее друзья, и, забыв про все на свете, девочка радостно побежала к ним играть.
    Но вот наступил вечер, девочка в красном платьице и с двумя светлыми косичками  позвала кошечку домой, на ужин, и белая красавица, помахав Рыжику на прощанье лапкой, побежала домой. 
    Рыжик остался во дворе один-одинешенек. Ему опять стало грустно. У его подружки есть заботливая хозяйка, которая всегда приготовит вкусный ужин, а у него никого нет… В этот момент, как назло, начал накрапывать дождь, а потом и того хуже — полил как из ведра. И сидел Рыжик во дворе, холодный и голодный, мок под дождем… Вдруг Рыжик увидел, что из дома выбежала та девочка в красном платье, хозяйка белой кошечки. 
    — Бедняжка котик, весь вымок, холодный и голодный, — проговорила девочка. С этими словами она взяла Рыжика на руки, принесла домой, накормила вкусным ужином. И вскоре Рыжик лежал на теплой кухне, свернувшись клубочком, в компании своей новой подружки, и урчал от счастья. 
    — Бабушка, можно котик теперь будет всегда жить у нас? — спросила Василиса.
    — Конечно, можно! —  бабушка ласково погладила Василису по голове.
    — Как бы тебя назвать? — обратилась девочка к коту. — Ты такой пушистый и рыжий… Давай  ты будешь Рыжиком? Точно! Рыжик!
    Так Рыжик стал домашним котом.

Клава

    В старшей группе детского сада с самого утра было шумно.  В живом уголке, в котором уже обитали хомяк Вася и морская свинка Вика, было пополнение — чей-то папа подарил саду небольшого волнистого попугая — точнее, попугаиху. Ее назвали Клава. Дети собрались вокруг клетки и, чуть дыша,  рассматривали птицу. Клава суетилась, тоненько чирикала, чистила свои светло-голубые перышки, клевала зерно и, немного наклонив голову на бок,  с любопытством глядела на детей черными  зернышками глаз.
    — Малина  Вареньевна, а можно выпустить Клаву полетать? — попросила Василиса, шестилетняя красавица со смешными светлыми хвостиками, в розовых очках-сердечках.
    — Ну пожа-а-алуйста! — закричали хором остальные ребята. Они  прыгали вокруг, дергали воспитательницу за руки и за подол юбки. Дети так просили, что  Марина Валерьевна, восемнадцатилетняя практикантка,  согласилась открыть дверцу клетки.
    Клава недоверчиво выглянула —  видимо, не  поверила своему счастью. Затем, почувствовав  свободу, сделала несколько неуверенных прыжков на тонких лапках, расправила  крылья, взлетела — и, ко всеобщему восторгу,  стала кружить по комнате.
    Все дети полюбили Клаву, как родную. И птица очень скоро привыкла к своим маленьким хозяевам, через неделю она стала совсем ручная — перестала их бояться, садилась на плечо или на руку кому-нибудь из ребят, а воспитательнице даже слегка поклевывала палец, когда та по утрам насыпала корм в клетку — мол, давай быстрее. 
    В детском саду жил наглый и толстый рыжий  кот Васька, которого подкармливала повар тетя Вера, любившая кота как родного. Ваське доставались самые лакомые кусочки из детсадовских завтраков, обедов и ужинов. Но и этого коту оказалось мало. Как-то раз Васька проник в живой уголок. Кот увидел Клаву, сидевшую на жердочке в клетке. Он просунул  лапу между прутьями и стал загонять Клаву в угол. Его зеленые глаза блестели от охотничьего азарта, шерсть встала дыбом. Василиса увидела  его белые как сахар клыки, острые когти, и испугалась, что кот поймает птичку. Василиса смотрела на Клаву — на это крошечное существо — и чувствовала, какая она хрупкая, беззащитная.  Ей захотелось спасти ее, уберечь. Василиса оттащила упиравшегося всеми лапами  кота от клетки и захлопнула дверь у кота перед носом. 
    А однажды дети играли, бегали за попугаем по комнате.  Вдруг шумная  толпа, бежавшая за Клавой, резко остановилась и затихла. Послышалось чье-то сдавленное рыдание, тоненькое всхлипывание,  затем  громкий плач  нескольких детей. Василиса подбежала к ним. С пола поднялся  Костя — видимо, его кто-то  толкнул, и он упал прямо на Клаву. Костя плакал и повторял: «Я нечаянно… Я не хотел».  По полу растекалась вишневая лужица, в ней была раздавленная  бесформенная масса, из которой торчали пух и голубые перышки. Черный глазок мертво блестел.  
    От осознания того, что любимое существо нельзя оживить, Василиса похолодела. Все вокруг растворилось в тумане, губы стали солеными. Василиса размазывала кулачками слезы по покрасневшим щекам, а ее хрупкие плечики вздрагивали от рыданий, она без конца повторяла:  «Клава… Клавочка».
    Потом дети с воспитательницей выкопали возле клена небольшую ямку и похоронили Клаву. Всю неделю малыши ходили грустные, не бегали, не смеялись. Папа Василисы, узнав о случившемся, купил на птичьем рынке  точно такого же попугая, только самца, и принес его в детский сад, чтобы утешить ребят. Нового попугая назвали Кешей. После гибели Клавы Василиса стала серьезнее относиться к питомцу. Девочка  теперь сама насыпала Кеше корм, наливала чистую воду в поилку,  следила за тем,  чтобы  никто не бегал за птичкой, когда ее выпускали полетать по комнате,  и чтобы хитрый кот Васька не проник в живой уголок.

Жили—были Вася, Тася и Федя

Как Федя сестер помирил
    Есть на свете две сестренки, Василиса и Тася. Милые, красивые, стройные девочки, всегда в чистых нарядных платьях, светлые волосы у них  заплетены в косички.  Тася ходит  в подготовительную группу в детском саду и уже умеет читать и писать буквы. А Василиса учится в  третьем классе на «отлично». Смотрят люди в их голубые, как обертка от «Баунти», глаза, и думают: «Ах, какие ангелочки!»  И не знают люди, что Тася и Вася все время ругаются и даже дерутся друг с другом. То поссорятся девочки из-за куклы, и тянут ее каждая в свою сторону. А кукла раз — и сломалась. В Тасиной руке голова куклы,  в Василисиной — туловище. Доигрались… Или подарят девочкам один на двоих конструктор «Лего», а они не могут  вместе в него играть — обязательно подерутся. И даже когда мама покупает им два абсолютно одинаковых пломбира в стаканчике, обязательно одной из сестер покажется, что у другой мороженое больше. 
    Еще у Васи и Таси есть братик Федя. Когда мама покупает вкусняшки Васе и Тасе, то Федя всегда тут как тут: просит, тоже хочет сладкого. Он  совсем маленький, ему  только недавно исполнилось 2 года. Он, как и сестры, светловолосый и светлоглазый, с хитрой задорной улыбкой. Однажды мама ушла к врачу, а девочек оставила за старших — следить  за  Федей.  Вообще-то Федя спал, поэтому следить за ним было очень легко. Василиса с Тасей честно сидели пять минут очень тихо, раскрашивали цветными карандашами фей и рисовали крокодила.  Но вскоре рисовать и раскрашивать  им надоело, и девочки решили, что можно немножко поиграть. Сначала все было хорошо, но Василисе и Тасе вдруг срочно понадобился один и тот же плюшевый медведь. Они стали вырывать белого  медведя друг у друга из рук, кричать и толкаться. И совсем забыли про Федю. А Федя проснулся и горько заплакал.  
    — Ну вот, Федю разбудили. Это все ты виновата, — сказала Вася и топнула. 
    — Я не виновата, это ты виновата, — заплакала от обиды Тася. — Ты кричишь и топаешь.
    Белый медведь с вырванным глазом одиноко  валялся на полу.
    Пока девочки обвиняли друг друга, Федя перестал плакать, самостоятельно вскарабкался  на стул, залез на кухонный стол и начал прыгать по нему голышом, смеяться и скидывать на пол вилки, ложки, чашку, полотенце — все, что стояло на столе.
    Девочки посмотрели на Федю и перестали ссориться. Они стояли рядом, наблюдали за братиком и улыбались. А Федя тем временем нашел на столе круглые карточки настольной игры, взял стопку и стал окунать в чашку с молоком, как большую печеньку. Василиса захихикала, показывая Тасе пальчиком на Федю. Тася тоже засмеялась. А Федя довольно улыбнулся. Он очень не любил, когда кто-то  с кем-то ссорится, а тем более топает ногами и кричит.
    Тут вернулась мама, увидела, какой в комнате беспорядок —  по полу раскиданы игрушки, носки, осколки чашки и разорванная книжка. Пока девочки убирались в комнате, собирали игрушки в большую коробку, Федя сидел у мамы на коленях и громко рассказывал на своем малышовом тарабарском языке о том, как только что помирил сестер.

Игра «Дубль»
    Мама переживала, что Тася и Вася опять одни дома подерутся, а Федя перебьет всю посуду. Поэтому она позвала Дашу посидеть с племянниками. Ну и вот, пришла тетя Даша, мама и папа уехали на работу, а Василиса предложила поиграть в настольную игру «Дубль» —  ту самую, которую Федя перепутал с печеньем и окунал  в чашку с молоком. Василиса достала из коробки круглые карточки и хотела разложить их на столе. Но карточки, побывавшие в молоке, слиплись, да так сильно, что их было не разлепить. Получилась одна большая слипшаяся печенька, как Федя и хотел. Вот только как теперь в игру играть?
    Тася, Вася и тетя Даша стали их разделять, но картинка с карточек исчезала. Тогда Василисе в голову пришла отличная идея: дорисовывать на карточках предметы. Девочки и тетя Даша целый день рисовали и клеили, ремонтировали игру, и к вечеру все было готово. Но только играть в «Дубль» уже расхотелось.

Вход в Нарнию

    Тихонько скрипнула дверца,  и я увидела, как из платяного шкафа показались  светло-русые головки моих племяшек Василисы и Таси.
    — Вы чего в шкафу сидите? — поинтересовалась я у девочек.
    — Мы играем в  «Хроники Нарнии», — объяснила младшая племяшка, пятилетняя Тася.
    Я заметила, что кроме девочек в шкафу между моими платьями уместились  большой плюшевый лев  и самая старая кукла  — должно быть, это колдунья.
    Я взглянула на бардак, царивший в комнате — на раскиданные всюду игрушки и гору стирки. И попросила:
    — Ох, возьмите и меня с собой в Нарнию…
    Племяшки согласно кивнули, немного подвинулись, приглашая меня войти. Но, к сожалению, я уже давно не помещаюсь в шкаф…

Про огурцы

    — А знаешь что? — потянула меня за рукав пятилетняя племянница Тася, когда мы с ней летним вечером поливали теплицу, и продолжила почти шепотом. — Я знаю один секрет.
    — Какой? — с любопытством поинтересовалась я, продолжая поливать тепличную грядку.
    — Огурцы живут семьями. Смотри, стаи огурцов летают вон там, высоко-высоко, — серьезно сказала Тася и показала пальчиком наверх, туда, где над ее белокурой головкой висели изумрудные длинные плети с колючими пупырчатыми огурцами, — Есть огурцы-папы, это самые большие и зеленые. Есть огурцы-мамы — чуть поменьше, но тоже большие. А есть дети, это самые маленькие огурчики. И у них есть свой огурцовый язык.
    — Ну что ты, милая, — рассмеялась я, поставила лейку на землю и объяснила ребенку: — Огурцы висят тихо и совсем не умеют разговаривать. По крайней мере, я никогда не слышала, чтобы они общались.
    —Нет, умеют! — возмущенно топнула ножкой Тася. — Просто они говорят друг с другом очень тихо, поэтому мы их не слышим.
    Я сорвала несколько огурцов к ужину (самые большие, наверняка это огурцы-папы), осторожно положила их в подол Тасиного платья (ай, колючие-то какие!), и племянница радостно побежала в дом. А я еще некоторое время стояла, смотрела вверх и думала о том, что я теперь носитель уникального знания — о том, что у огурцов есть своя цивилизация: они летают стаями под потолком теплицы, общаются между собой — огурцы-мамы, огурцы-папы и огурцы-дети…

©    Дарья Фомина