Вера СУХАНОВА
г. Смоленск

Вера Анатольевна Суханова – поэт, переводчик, член Союза писателей России, автор шести поэтических книг, печаталась в журналах «Наш современник», «Нева», «Сетевая словесность», «Эрфольг», «45-я параллель» и др., а также в альманахах и коллективных сборниках России, Украины, Беларуси, Германии, США, Израиля. Лауреат международных литературных конкурсов, фестивалей и премий. 

«Пока не оживёт вода...»

*   *   *
Пахнут флоксы тленом, увяданьем,
Скоро осень, зарядят дожди,
И не обещает расставанье
Новой встречи где-то впереди.
Там, за горизонтом лета, пусто,
Отцветает огненный кипрей,
Остывает голубое русло
Ослепительных погожих дней.
Ворошим усталыми ногами
Палую листву в конце пути,
Что бы ни случилось между нами,
В наше лето дважды не войти.
В этом мире холода и праха
Нас с тобою может уберечь
От распада, мелочного страха —
Как полёт стрелы, прямая речь.
Сядем у огня, где тени резче,
Разговора пёстрый шарф вязать,
Языки у пламени трепещут,
Словно что-то силятся сказать.
А придёт зима, повалит крупка,
Под ногами хрустко заскрипит.
И судьбу, и мир, как льдинка, хрупкий,
Перемелет, перевоплотит…

*   *   *
День осыпался, как осыпается лес,
И осталось немножко:
На темнеющих водах октябрьских небес
Золотая дорожка.

И так, кажется, просто — шагнуть и пойти,
Но в преддверии ночи
Золотые, бегущие к свету пути
Всё бледней и короче.

И уже наползают на жёлтый песок
Длиннорукие тени,
Замывая в один непроглядный поток
И людей, и растенья.

*   *   *
В сентябре над обрывом
У песчаной косы
Растрепались у ивы
Золотые власы.

Ошалевший от грусти
Ветер мечет и рвёт:
Белый парус опустит,
Чёрный парус взовьёт.

Скоро осень взлохматит,
Оголит окоём.
У реки перехватит
Горло первым ледком.

Проплывая под бором,
Над щепотками сёл,
Кто-то горестным взором
Эту землю обвёл.

Кто ты, в лодке плывущий
Над землёй наугад?
Белый парус опущен,
Чёрный парус подъят...

ОСЕННИЕ ПЛЯСКИ
Вот и время пришло сбросить драный весёлый наряд.
Распрощаться пора, скинуть старую добрую маску.
Ты смотри, как неистово листья лихие чудят
В ошалелой — поскольку последней своей — свистопляске.

Всё-то осень сжимает и быстро сжигает в горсти.
И возносятся жертвы деревьев в полёте незримом.
Да, я тоже плясала. Как видно, меня не спасти,
И теперь я хочу улететь в небеса с горьким дымом.

*   *   *
Небо вздрагивает гулко,
То мрачнея, то лучась,
Удалась моя прогулка:
Сверху — дождик, снизу — грязь.

Не грущу о дне вчерашнем,
Не стяжаю благодать.
Мне теперь уже не страшно
Время попусту терять.

Полыхнула осень шалью
И сожгла себе наряд,
У её шальной печали
Слёзы в двадцать пять карат.

Ну, а я не жду удачи,
Удержаться б наплаву,
Не жалею и не плачу
И — тем паче — не зову.

Только кажется, что дышит
Голубой небесный пласт.
Он не дышит и не слышит
И мне грошик не подаст.

Надо мной, вгоняя в ступор,
Словно вопли сироты,
Завывает ветер — рупор
Неизбывной пустоты.

Холода всё ближе, ближе,
К горлу подступает ком.
И меня однажды слижет
Осень стылым языком.

Смоет дождик мелкий, хлябкий
Все приметы и штрихи,
Воробьиной стайкой зябкой
Упорхнут мои стихи.

Будет голос мой бродяжный
В небе сумрачном летать
И, шурша, как змей бумажный,
Будет вечность коротать.

*   *   *
Ветер треплет вихрастый лес,
Вертит лопасти ветряка,
И пока запал не исчез,
Нужно трогаться в облака,
Хватит вышивок по канве,
Дуй — попутного в паруса!
На салфетках в мятой траве
Телефоны и адреса.
Моет рыхлый песок волна,
Отошел последний паром,
На душе такая война,
Что ни в сказке и ни пером.
Подхвати меня и умчи!
Там, под куполом, высоко
Голубь вьется и не горчит
Материнское молоко.

*   *   *
                                   «И пустая клетка позади»
                                                   Осип Мандельштам

Катись, мой клубочек серебряных нитей,
Сквозь ушко игольное, землю, мытарства,
По жгучим пескам, облакам, по наитью
В неведомый край, в тридевятое царство.
Пусть там обнулятся все коды и тропы,
Все дихотомии с их мелким лукавством,
Поднимется ветер, натянутся стропы,
И я полечу налегке в беспространстве.
И яблочком райским водила по блюдцу
И, путь отмечая, бросала монетки,
Мне было бы просто на Землю вернуться,
Но я не вернусь в опустевшую клетку.

*    *    *
Февраль растушевал зимы узор графичный,
растёкшийся пейзаж,
в озябнувшей руке, безвольной, анемичной,
графитный карандаш.
Снег вымарал давно рисунок изначальный,
ещё до Покрова,
и то, что о любви нет повести печальней,
— избитые слова.
Ах, если бы всё то, что кажется банальным
по сути и на вид,
не саднило, не жгло и не было фатальным,
но саднит и болит.
Февраль — погонщик туч. Нелётная погода,
увязший коготок.
Я знаю, у любви срок годности три года,
и он давно истёк.
Все письма удалю, все вирусные фото,
чтоб больше не болеть.
Февраль стирает всё, как ластик, как зевота,
как маленькая смерть.

ДОЖДЬ
Разверзлись хляби, дождь накрыл
Промокшим одеялом площадь,
Весь город в реку превратил
И тучи в ней теперь полощет.
Мы замерли на самом дне,
Среди затопленных растений,
Нас видит Бог в глубоком сне:
Двух странников, двух привидений.
Пока дожди стоят стеной
И громыхает гром натужно,
Мы в коконе судьбы одной,
Но скоро вырвемся наружу.
Ты полетишь к себе на юг,
Где обдаёт пустыня жаром
И вьются тучами вокруг
Пожаров мотыльки-Икары.
А мне — на Север, где терпеть —
Наука и «судьба такая»,
Где мне уже не отогреть
Как лёд, бесчувственного Кая.

*   *   *
Разбуди, когда кончится этот ноябрь
С его слякотью, сплином, постыдным нытьём,
Разбуди, когда снова рассеется хмарь
И придёт Новый год, и ворвётся январь
Вслед за ярмарочным декабрём.

Разбуди, когда кончатся эти дожди
С мокрым снегом, промозглостью пасмурных дней.
Эти хляби из грязи и мутной воды
Вновь объяли меня, довели до беды,
И к душе подступили моей.

Я хочу через дымку из радужных слёз,
Не мигая, смотреть, как пылает огонь,
Я хочу, чтоб арбузами пахнул мороз,
И снежинки, как крылышки белых стрекоз,
Тихо падали мне на ладонь.

*   *   *
Зима состоит из заплаток,
Из прошвы, из белых стежков,
Из кафельных стен и из пряток,
Из липких скрипучих снежков.

Из ваты и Деда Мороза,
Из глупой игры в поддавки,
Из ноющей в сердце занозы,
Из скованной льдами реки.

Из старческого всезнанья,
Из холода смёрзшихся слов,
Которые нужно дыханьем
Отогревать, как птенцов.

КОСТЕРОК
Сквозь хитросплетенья
Заснеженных веток
Проглянет беспечная синь.
Дымок от костра и удушлив, и едок,
И горек, и прян, как полынь.
Я брошу в огонь пожелтевшую стопку
Иллюзий, обид и утрат.
Мечты и надежды пошли на растопку
И вот уже дружно горят.
Пылай, костерок, от щедрот отдавая
И свет свой, и жар свой, и пыл,
Чтоб в этих снегах, что от края до края,
Никто не замёрз, не простыл.

*    *    *
Год истаял... И вот
Надвигаются новые даты.
Если б знать наперёд
Всю грядущую боль и утраты,
Затвердить назубок
Все чреватые горечью числа,
Отвращая их срок
И лишая их силы и смысла...

Но пути замело,
Ни версты, ни межи, ни отметки.
В чистом поле бело,
В лохмах инея светятся ветки.
Пропись птичьих следов,
И в конце недописанной строчки
Посредине снегов
Птицы-ворона черная точка...

ЗИМА
Как будто живопись с холста
Вдруг соскоблили. Так округа
Поблекла. Видно, ночью вьюга
О землю билась неспроста.

Сгорает в пламени зимы
Заиндевевший в стужу ясень.
День так прозрачен, жгуче-ясен,
Что звезды на небе видны.

Земли коснулся горний свет,
И небосвод не дрогнет бровью,
Пока слезами, пеплом, кровью
Опять не обновят сюжет.

Пока не оживёт вода
В студёном мёртвом водоёме,
Пока в хрустальном дальнем доме
Слагают Вечность изо льда...

©    Вера Суханова