Анна ХАРЛАНОВА
г. Липецк 

МИНУТЫ-РЫБКИ

*   *   *
Кусочки апельсина
В тарелке на столе,
И кофе, как трясина,
Утягивает в не-
Приятие покоя,
Приятие себя,
Без сахара, без боя
Сдаюсь и вязну я.
Оранжевой и свежей
Мне грезится любовь,
И апельсин-надежда
Лишь цветом, как морковь.
Заметьте, я без крови
Проигрываю бой
Своей земной любови,
Любви своей земной.

*   *   *
Не понимаю птичьих слов...
Не понимаю слов дождиных...
И только словно ветер в спину
Толкнул — и вспыхнула любовь.
Так вот о чем вы все всерьез?!
Об этом май? Об этом ветер?
И чувство, лучшее на свете,
Приходит фейерверком гроз?
Сбивает пыль обид пустых,
И разбивает все, что хрупко,
И ждет ответного поступка
И слов заветных и простых.
И понимание, как гром,
Приходит и уже не скрыться...
Читаю «Маленького принца»,
А он не ведает о том.

*   *   *
Зачем любовь приходит, почему,
Зачем тревожит высохшие нервы?
Вот также дождь сентябрьскую траву
Целует нежно, как любовник первый.
Зачем будить того, кто неживой,
Кто спит давно, сомненьями не мучим,
Кто голову склонил перед зимой
И не искал, где снова будет лучше?
Придешь — уйдешь, как ветреный поэт,
Ты просто дождь, ну кто тебя осудит?
А зеленеть и колоситься — мне,
И умирать, когда тебя не будет.
И день деньской надеяться и ждать —
Но ты в других полях, ты невозвратен.
А я останусь на земле лежать,
На черной незастеленной кровати.
Зачем-зачем-зачем-зачем-зачем?!
Но с каждой каплей — возникает чудо.
Быть может, бог и создал так эдем?
Сам удивляясь, что любовь — повсюду...

*   *   *
Я выхожу нагая из
Морской молочной пены.
Печеным яблоком повис
Дымящийся закат.
Не спит осенний Симеиз,
Уходит постепенно
Моя любовь — голодный лис
Со множеством лисят.
Глаза сверкают там и тут,
Мерещится, что звезды.
Они в созвездии тельца
И скоро разорвут
Меня, и звездная пыльца
Морской осветит воздух,
А волны памяти сомнут
Все черточки лица.
Но не спешит ко мне волна,
Любуется закатом.
Стекает каплями вина
По бедрам терпкий зной.
И вижу, рыжая спина
Из облака: лисята
И старый хитрый лис-луна
Охотятся за мной.

БОЮСЬ
Я боюсь осуждающих взглядов, боюсь темноты,
Я боюсь пауков, тараканов и прочую нечисть,
Я боюсь просыпаться, боюсь, что со мною не ты,
Я боюсь умирать, я боюсь перешагивать в вечность.
Мне не легче и днём, день — всего лишь какой-то рубеж,
А за ним настигает опять и опять чёрный ужас,
Обвивается крепко, сжимается туже и туже.
И уже не кричу, не шепчу никому и тебе.
А моя темнота глубока, словно зеркало, и —
От неё отвернусь, но она за спиною и всюду,
В ней я вижу себя расщеплённой на две пустоты,
Словно чёрные дыры во мне...
Хорошо, что всё это во сне.
Может быть, я проснусь и всё это забуду?

*   *   *
Ты снова пропал, третий день отчего-то молчишь.
Отчаялся дождь и роняет холодные капли.
А сердце мое твоему телеграмму стучит,
Не зная: закрыт телеграф в вашем городе зябком.
Теперь телеграмм телеграфу на смену пришел,
Но синий значок на экране ко мне безучастен.
Себе повторяю: все будет у нас хорошо.
А небо не верит в земное подобие счастья.
Звонить бесполезно: звонки не проходят туда,
Где в сотовых вышках погаснет любая надежда.
Над небом — судьба, ниже гордости — тоже судьба.
Смотрю: горизонт, словно скальпель, вселенную режет.
Сквозь алый закат время тянет кровавый лоскут
Осеннего солнца, с которого капает в лужу.
А я зашиваю разрезанный мир, но строку
Вновь криво строчу, и все смыслы краями наружу.

*   *   *
И если мне по пятам идти
И спотыкаться, дышать в затылок —
Изыди, выйди, сойди с пути:
Невыносимо, невыносимо.
Не обернешься — зачем тебе,
Впередсмотрящий, вперед идущий,
Загородивший весь свет, весь свет.
Ты мне попутчик?
Ты не попутчик.
И попусту время — попутал бес.
Ворон в ветвях повторяет «дура».
Дышит прохлада с пустых небес,
Мертвые листья лежат повсюду —
Лишние.
Яблоки спят в траве:
Боль, зарумянив, морозит им щеки.
В яблочном сердце зарубки две,
Обе сочатся червивым соком,
Сок замерзает: уже мороз.
Ворох грехов охраняет выход
С этой тропинки среди берез —
Белых надежд, безнадежно тихих.

*   *   *
А ветер крошит день —
Сухарь из белой булки.
Мы думаем, что снег,
И дети все: ура!
А я молчу, молчу,
Иду по переулку
Куда-то лишь бы, лишь
Бы выйти со двора.
Мне сухо и тепло,
И не кусают мухи.
Казалось бы, чего
Же надобно еще
Для счастья на земле.
На встречу две старухи,
Но обе без косы,
Тогда они не в счет.
Иду, иду, иду
Покорна, без поп-корна,
Да не к кому идти,
Меня никто не ждет.
И крошится сухарь
Уже не белый — черный,
Такая вот зима,
Такой вот снег идет.

*   *   *
Издали
вижу тучи, что за ночь вызрели,
Белой мякотью крупяной
Просыпаются над рекой.
Просыпаются петухи,
Но не слышно мне их лихих
КукарЕку, кукарекУ.
Дед соседский на перекур
вышел, шествует вдоль реки,
Там довольные рыбаки
Медитируют в тишине,
Ловят рыбу, считают снег,
Бесконечную рябь и рыбь
Скоро сменит тепло смолы,
Мандариновый дух,
Собираться не меньше двух,
Мишура, оливье, дзын-дзын...
И, конечно, конец один
У игристых и грустных вин.

*   *   *
Нет новостей, и снега тоже нет,
И на Дону нет ни единой льдины,
Хотя зима давно в моей стране,
Повсюду на прилавках мандарины,
И мишура шуршит, и в пузырьках
Шампанского на лучшее надежда.
Но нет тебя в айпишных адресах,
И телефоны не звонят как прежде.
Разрежен воздух, кажется, дышать
Труднее с каждым спазмом диафрагмы.
Я слушаю шептанье камыша
И чувствую, как чувством в угол загнан
Привычный мир, и все уже не так,
И нет надежды выплыть из потока.
В кармане апельсиновый тик-так,
А в письмах ни единого упрека.

*   *   *
Закрыта книга, закрыты двери,
Закрыты аккаунты в соцсетях.
И надо выжить, забыть потерю.
Курю взатяг.
И новый год обещает чудо,
И будьте счастливы, кто ушел.
А я не буду, и ты не будешь
Прощен.
И вновь наматывать километры,
Бежать к себе, от тебя бежать.
И ангелы — вижу я — против света
Кружат.
И снег летает, беспечно-легкий,
И с крыльев падает. Светел путь.
А шарф и куртка от слез промокли.
Исчезни.
Освободи.
Забудь.

*   *   *
Минуты-рыбки весело блестят,
Их солнце тихо трогает за спины
И молча курит облако взатяг.
Во мне никак обида не остынет.
И тени тянут долгие слова
По строчкам припаркованных скамеек.
Не хочется ни плакать, ни вставать,
Сижу, и наблюдаю, и немею.
И проживаю море, боль и соль,
И впитываю этот свет и ветер.
А мне приносят стопитьсят на стол,
Я залпом выпиваю капли эти
Лекарственные, вроде помогло:
Могу дышать свободнее и тише.
Уходит нерастраченное зло
И тени больше долгих слов не пишут.
И вижу: море. Вижу облака.
Гуляют люди, дети и собаки.
Жизнь хороша, и пишется строка,
И рыбки подают о чем-то знаки.

МЕЧТЫ
Морозный день, и скользкая тоска
Опасным льдом дорожки покрывает.
И вдруг смотрю — волшебная мука
Летит на улицы, на лица, на трамваи.
И мигом все печальное ушло,
И стало так легко! Сейчас со мною
Случилось чудо: сказку намело.
А снег идет, а снег идет стеною.
И падаю в намеченный сугроб,
Машу руками плавно и несмело,
Потом уйду, но будет у ворот
Мой отпечаток, словно ангел белый.
Пусть бережет мой дом от суеты,
От злых людей, сомнений и напасти.
Пусть в Рождество ко мне приедешь ты,
В простое мандариновое счастье.
Украсим ангела и елку под окном,
И будет запечённый гусь на ужин,
И мы простим друг друга и уснем,
Оставив все сомнения снаружи.

©    Анна Харланова