Всероссийский литературный фестиваль имени Л. И. ОШАНИНА

Мария ЛЕОНТЬЕВА

Мария Леонтьева — родилась в 1988 году в Ленинграде. Участница СтароЛадожской археологической экспедиции, младший научный сотрудник ИИМК РАН. Стихи выходили в журналах «Урал», «Звезда», «Аврора», «Дети Ра», «Нижний Новгород» и других. В 2021 и в 2022 годах принимала участие в работе Форума молодых писателей в Липках. Автор книги стихотворений «Свили». Лауреат Всероссийского литературного фестиваля имени Л. И. Ошанина 2022 и 2023 года. Живёт в Санкт-Петербурге.

ГОРЧИТ ВОДА

ЭВАКУАЦИЯ
Эвакуация — и вышли все из школы,
Запахивая куртки на ходу,
Снег попинать (красивый выпал) что ли,
А может быть позалипать в ютуб.

Сердитый обэжэшник в матюгальник
Кричит и всё становится ясней.
Но падает всё тише и печальней
На школьников невыносимый снег,

Проходит сквозь невидимые лица
И чёрный день проходит через свет.
Пуст школьный двор и нечему случиться
И никакого выхода тут нет.

Хрустят деревья изо льда и дыма,
Стеклянные и чёрные на вид.
И жизнь сейчас почти что выносима:
Выходит кот и фантиком шуршит.

*   *   *
Мне говорят: пишите о войне.
Какой такой, которую в глаза я
Не видела в кромешной тишине?
Пока шипит на столике лазанья,
Пока весь мир — вся выдумка одна,
Составлена из черт неразличимых?
Покуда в стёкла лупит тишина,
И ангелы хранят неизлечимых.
Здесь есть крупа, и снежная, и так.
Подснежник скоро выстрелит из клумбы,
И дворник скрасит этот кавардак,
Хотя мороз весну целует в губы.

*   *   *
Цикориева неба полукруг.
Вода взлетает круглыми мазками
В обличьи пары голубиных рук,
И весело парит под облаками.

Живым здесь уготована постель:
На пенке — спальник, под палаткой — сено,
Есть белая бумага и пастель,
Чтоб рисовать закаты, постепенно

Подбрасывая хворост в жар костра.
И всматриваться в небо, где цикорий
Цветёт воспоминаньем до утра,
Становится словцом сушёным вскоре.

Где ты — за горизонтом из мазков,
Наложенных один другого сверху,
Увидишь край зажжённых облаков,
И самолёт отменишь, как помеху.

*   *   *
Снег шёл без перерыва, постоянно,
На до и после не деля пространство,
За беспорядок нас не укоряя.
Бестрепетное небо было ясно
Расчерчено, кто в графике старался:
Вымучивал больные пальцы веток,
Ворон чернил и рисованьем спасся?
Мучительно забылось имя где-то,
Растаяло на языке конфетой,
Расплылось на полях в чернилах, в пятнах.
Я знаю: будет день и будет лето.
Всё это до обидного понятно.
Но знаешь, говорю сейчас тебе я,
Сравнив земное с неземным, небесным:
На ветках снег — почти оранжерея,
Плоды её пока что неизвестны.

*   *   *
Горчит вода, горчит на языке
Трава, автобус медленно качает,
Проносится село, и каланча
Его стоит, как памятник реке.

Внутри кирпичной кладки — тишина,
Кипрей пророс на подступах к амвону.
Выносят лето, крестят, как икону,
Черта полей всплывает из-под сна.

И озеро расстелено, лежит
Среди полей пронзительных и кратких.
Ползёт у горизонта пыльный трактор:
Недолговечная, чарующая жизнь.

*   *   *
Соломка невская и кухня полевая,
Подкова ржавая была когда-то новой.
Я слышу звон печального трамвая,
И цокот, издаваемый подковой.

Я вижу мост, он железнодорожный,
Но люди по нему исправно ходят.
Казалось бы, живи, что, невозможно?
Скрепляют всё невидимые гвозди.

Я на гвоздю единственном некрепко
Держусь на этой улице весенней.
Луна, как воробей, сидит на ветке,
Но вынут гвоздь — и наползают тени.

*   *   *
Плацкарт, изрядно надоевший,
Июня пятое число.
На полках мешковаты вещи.
Тепло. Немытое стекло.
В подпитьи все, снаружи — небо
Качающееся — темно.
Сосед, селёдочка без хлеба.
Опять немытое окно.
Как жизнь моя, как сонный остров,
Снаружи городок в огнях.
И церковь посреди погоста,
Не узнающая меня.

*   *   *
А что осталось? Обмелевший Стикс...
Жара в июне сделалась животной.
Но сердце успокоилось в груди,
В пустой груди устроилось свободно.
И мерный стук минуты провожал,
Кивая им, в подполье уходящим.
Красив был провожающий вокзал,
Обычно бывший жалким и галдящим.
Июнь сложил остатки красоты,
Травой пожухлой став и перегноем.
Со временем затянутся следы,
Застигнутые беспробудным зноем.
Бессмыслица репьями прорастёт, —
Сквозь грудь пустую вырастет навылет.
И лодка у причала догниёт
Перформансом в провинциальном стиле.

*   *   *
Много слишком на меня свалили
Этих звёзд, и тьмы, и за окном
Всё смешалось и пропало, или
Встало окончательно вверх дном.

Небо в оспинах метеоритных,
С лунной точкой сразу надо всем.
Еду в ночь и ничего не видно
Вдоль дороги, в лесополосе.

Еду в ночь и никого нет рядом,
Спящие, жующие не в счёт.
Тьма не расступается под взглядом,
Если освещение не врёт.

Еду я, рассвет не приближая,
Ночью в утро верится едва.
И мелькает станция чужая,
Как неразличимые слова.

*   *   *
Проглотить обиду, как таблетку,
Видя отъезжающий состав.
В свой рукав уткнуться, как в жилетку,
Что-нибудь обидное сказав,
Про «не будет больше пониманья»
И «не повторится ничего».
Облаков Священное Писание
Развернулось над седой Невой.
Мы его с любой начнем цитаты,
Из любой страницы почерпнём:
Облака высокогорной ваты,
Смысла беспокойный водоём.
На любом, проткнувшем солнце, шпиле
Солнечный растает леденец.
Всё равно тебя теперь забыли,
Плачь, нет, успокойся, наконец.

©    Мария Леонтьева