Всероссийский литературный фестиваль имени Л. И. ОШАНИНА

Екатерина  ГОДВЕР

Екатерина Годвер (Богомолова) родилась и живет в Москве. Клинический психолог, преподаватель, фантаст, мастер FIDE по шахматам среди женщин. Лауреат конкурса «Северная звезда» (2022) журнала «Север», победитель фестиваля «Я только малость объясню в стихе» им. Высоцкого (Новосибирск, 2023). Финалист девятого фестиваля молодой поэзии «Филатов Фест». Член Союза писателей России. Автор книги стихотворений «После больших снегов» (изд-во СТиХИ, 2023). Стихи публиковались в журналах «Север», «АлександрЪ», «День и ночь», «Российский колокол» и других. Лауреат Всероссийского литературного фестиваля имени Л. И. Ошанина 2023 года.

СВЕТЛОЯР

*   *   *
Живущие с фигой в кармане
Считают часы и рубли
Ничто не зовёт и не манит,
Ночами ничто не болит — 

Лишь режут глаза до озноба
Чужие, нескладные «я»,
Которые любят до гроба,
Которые насмерть стоят,

Которые смеют бороться,
Искать, не сдаваться, найти.
Горит златокудрое солнце
На каждом запАсном пути.

И каждый сочтен и отмечен;
От каждого —  всем — по любви...
Но фига сжимается крепче,
Да зеркало рожу кривит.
 
*   *   *
Взрослые играют в игры детские,
Вот и мы, как будто бы вчера — 
Выбираем: «Правда или действие?» — 
Посреди Арбатского двора.

Знают все: болтать себе дороже, но — 
Кукарекать не любой готов.
Нас менты гоняли, как положено,
Мы же класть хотели на ментов.

Три семёрки самой смачной пробы, и
Рваная четвертая струна.
Заживала где-то под сугробами
Наша недобитая страна.

Просвистело время скоротечное,
Разгорелось зарево в горсти.
Взрослые — совсем не безупречные,
Взрослым тоже есть куда расти.

Пусть летят недобрые известия
На конях из веников верхом:
Правду выбирают вместе с действием,
Чтоб не быть по жизни петухом.

*   *   *
Накидай побольше маркеров-словечек.
Больше жести и обглоданных костей.
Больше крови, больше плоти человечьей.
Зарифмуй последний выпуск новостей,

Про гробы конечно нужно, про увечья:
А иначе — право слово, не поймут.
Материнская слеза к столу под вечер,
Гугл подскажет: БАхмут или же БахмУт.

В блиндаже, где разливают чай по кружкам,
Не прочтут и не осудят эту хрень,
Под масксетью встали пушки на опушке,
Продолжается, гремит рабочий день.

Ты же — мирный: ты и должен видеть горе,
Но клюет его, смакуя — воронье.
Пела девушка одна в церковном хоре:
Почему же люди слушали ее?

*   *   *
Мы с тобою пьем «Этодругин»,
Шашлыком заедаем холодным. 
Мы с тобою ещё не враги, 
Мы с тобою давно несвободны, 

И над нами московская ночь
Распласталась двуглавою птицей...
Надо в ступе воды натолочь,
Чтобы утром хватило напиться.

*   *   *
Блуждая в потёмках души,
Смотрю на следы и зарубки.
Кусочек оранжевой губки
К осеннему небу пришит: 

Впитает он слякоть и дождь,
А в озере, черном и мелком
Отмоет луну, как тарелку,
И остро заточенный нож.

Обманчив житейский покой
И тихая прелесть пейзажа;
Костра неостывшая сажа
Приглажена лёгкой рукой.

Травой порастают следы,
Но в небе, прозрачном и хрупком —
Кусочек оранжевой губки
Чернеет от мутной воды.

*   *   *
На лёд, присыпанный снежком,
Ступает голубь сизый.
Топорщит хвост, идёт пешком
По скользкому карнизу,

Глядит в окно на жёлтый свет,
На ходики с кукушкой,
На облетевший сухоцвет
И хлебную горбушку.

Пора ему сорваться вниз,
В метель, расправив крылья;
А он ступает на карниз,
Где в снежно-звездной пыли — 

Цепочка маленьких следов,
От края и до края.
И лампы желтый ободок
Горит, но не сгорает.

*   *   *
Однажды нам покажется, что — кончено.
Что наше время, время колокольчиков,
Рингтоном отзвучало по распутице:
Пускай теперь сама планета крутится!

Нехай с нее ножом снимают кожицу — 
Без нас пиры и скорби приумножатся,
Другие пусть ликуют и куражатся.
Однажды нам покажется. Покажется...

Согрелись в мягких креслах мы под пледами.
Но брызжет ночь из-под копыта медного,
И колокол над сонною Отчизною
По каждому звонит, отлитый сызнова.

СПИЧКИ
Спичка догорела.
Спичка, не свеча.
Виданое дело,
Малая печаль.

Слезы восковые
Каплют по другим.
Глаз моих не выел
Черно-сизый дым.

Строки грозовые
Блещут и гремят.
Молча неживые
Смотрят сквозь меня.

Падает кавычка
В смутном далеке.
Знаешь, сколько спичек
В каждом коробке?

*   *   *
Умолкли псы сторожевые
За крайней хатою.
Я не жила в сороковые.
Живу в двадцатые.

И мне стоять за свой авось,
За честь мещанскую.
За все, что в прошлом не сбылось
Пройти гражданскую.

Запомнить лица мне живые,
Поля несжатые,
И новояза клекот лживый — 
За крайней хатою...

Когда вобьют последний гвоздь
В ухмылку панскую,
Угаснет боль, остынет злость.
Осядет стансами

Про тихий Дон, Днепровский плес,
Салют на улицах...
Все то, что прежде не сбылось — 
Однажды сбудется.

СВЕТЛОЯР
Я вижу — дым, но слышу — дом,
Звон колокольный подо льдом.
Несётся гул: «Пожар, пожар!»
Батый ступает в Светлояр,

И расступается вода,
И разрастается беда,
Тысячеликая Орда,
Ликуя, вскидывает руки — 

Стучит копытом рыжий конь,
В притворах мечется огонь,
Глядят угодники с икон
В тоске и муке...

Я вижу сон, но слышу — сын
Господень ставит на весы
Любовь и память, детский смех,
И кровь живую льет поверх.

Звонят, звонят колокола
Из-под прозрачного стекла,
Где очертили меру зла
Господним счётом,

Где метафизика проста,
Земля безвидна и пуста,
А если бьют тебя, подставь
Другую щеку.

Пусть кровь — не кровь: вино, елей — 
Подставь дома и сыновей,
Платить как раз
За левый глаз
Неправым оком!

Я вижу свет, я помню — свят
На дне укрытый Китеж-град.
На божий промысел пенять — 
Не мне, не знающей огня.

Не мне, неверующей, лгать,
Что вся на том и недолга...
Но вижу сон. Во сне моем
Пылает неба окоем.

Я вижу сон. В нем все не так.
В нем меч лег тенью от креста
На вражьи шеи в черный день.
Я вниз смотрю — что там, в воде? — 

Но ледяной дрожит хрусталь — 
И мне в лицо летит асфальт,
И рвется ночь, и рвется сталь,
Неся погибель,

Верша возмездие и суд.
Жесток и горек ратный труд,
Тягуч, тяжел — как страх, как ртуть,
Как неба глыба...

Вода озёрная красна:
Мне не очнуться ото сна,
Лишь лёд глаза мои сечет,
Ломаясь с хрустом.

Непостижим Господень счет,
Пылает Киевская Русь,
И я, не веруя, молюсь — 
Молюсь по-русски.

©    Екатерина Годвер