Владимир  КОЛАБУХИН 
г. Ярославль

Колабухин Владимир Гаврилович родился 5 июля 1937 года  в подмосковном городе Коломна. По образованию - юрист, по профессии —  журналист.  Публиковался в журналах  «Русский писатель»,  «Бег»,  «Земляки», «Истоки», «Мера». «Север», «МУЗА», «Метаморфозы»,  «Парус», и др. Автор нескольких книг прозы и стихов. Лауреат и дипломант  ряда отечественных и зарубежных литературных конкурсов, в том числе Золотой лауреат Германского Международного конкурса «Лучшая книга года»  (2015, 2017 гг.). Член Союза российских писателей. 

⁠ВСТРЕЧА

ВЕНОК ШЕСТИНОК

               I
От людей своих чувств  не тая,
Не один обернулся прохожий:
До чего же улыбка твоя
На весеннюю зорьку похожа!
Вот тебе оглянуться бы тоже — 
Сколько раз среди них я стоял.

               II
Сколько раз среди них я стоял — 
Среди скромных берёзонек белых.
Зачарованно пел мой баян
О красе их девичьей, несмелой,
И сегодня их нежно люблю,
И сегодня их взгляды ловлю.

               III
И сегодня их взгляды ловлю −
Значит, всё же друзьям  интересен.
Закажу я для них соловью
Весь набор его  радостных песен.
Если ж буду в ту пору невесел — 
Всё плохое с друзьями стерплю.

               IV
Всё плохое с друзьями стерплю.
Их не станет —  отправлюсь к берёзам,
Что шагают по волжским откосам,
Там живительный сок  пригублю,
И смягчит мне улыбка  надежда
Боль утрат и злословье невежды.

               V
Боль утрат и злословье невежды
Сердце исподволь насмерть грызут.
Только друг может —  искренний,  нежный —
И утешить в ненастье, в грозу…
Что ж, любую беду я снесу,
Лишь бы ты улыбалась, как прежде.

               VI
Лишь бы ты улыбалась, как прежде!
И тогда уж —  в любые края,
В день ли сумрачный, вечер ли снежный,
На грядущую встречу в надежде, —
За тобою последую я,
От людей своих чувств не тая.

               VII
От людей  своих чувств  не тая,
Сколько раз среди них я стоял.
И сегодня их взгляды ловлю —
Всё плохое с друзьями стерплю:
Боль утрат и злословье невежды…
Лишь бы ты улыбалась, как прежде.

ЛИЛИИ
На озере — белые лилии.
Рождаются в грозы, под ливнями.
Бела и таинственна каждая
Купальщица эта отважная.

Плывут они, тихие, нежные,
Как будто бы звёздочки снежные…
И ты, —  как цветущая лилия, −
Среди этой белой флотилии.

МОРСКОЙ ТРИПТИХ

               I
Ещё вдали весёлый парус
Взлетал над резвою волной,
Ещё рыбацкий крепкий ярус
Тянул в баркас улов двойной,
Ещё на пляже дух клубники
Витал над стайкой малышей
И пробегали солнца  блики
По тёплым щёчкам голышей.
Но море пучилось прибоем,
Вгрызалось в панцирь сонных скал.
И гулкий  Норд звучал гобоем,
Рождая шторма первый шквал…

               II
Есть такая примета в народе:
Если на берег чайки садятся — 
Значит,  шторм где-то рядышком бродит
И вот-вот может в гавань ворваться.
А пока что притихшие чайки
На воде потемневшей  взгрустнули…
Словно в люльке, их волны качают
И баюкают в шуме и гуле.
Но крылатым вещуньям не спится:
В море  гул, что обвал, нарастает.
Тяжело поднимаются птицы
И на сушу с тоской улетают.
Скрылось солнце за тучей,  и  вскоре.
Обезлюдели пляжи мгновенно.
И недавно спокойное море
Разъярилось, окуталось пеной.
Небеса, как из чёрной жаровни,
С жутким треском  огонь расплескали.
И ударил о берег неровный
Шторм обвальный…
И вздрогнули скалы.

               III
Как мамы ласковые руки,
Морские волны гладят нас.
Звучат, летят морские звуки,
Как голос флейты в тихий час.
И малахитом отливает
Лагуны солнечной кольцо,
И к светлой гавани трамваи
Везут с гитарами юнцов.
Над пляжем чайки кружат вальсы
И, нас заметив на молу,
Летят стремглав —  и прямо с пальцев
Хватают хлеб и пастилу…
Чем не идиллия? И всё же
Я снова думаю о том,
Что всё тут чуть не уничтожил
В слепом безумстве
 Дикий шторм…

СКРИПКА

             В. В. Рымашевскому

Замело все тропки и просёлки.
И, подняв шубейки воротник,
Брёл во мгле уснувшего посёлка
Старый сторож, весь как  снеговик.

Одинокий,  — умерла старуха,
Разлетелись из дому сыны.
Ослабел и телом он, и духом,
Думал: доживёт ли до весны?

А весна — она уж недалёко,
Оттого и взгляд его тосклив.
Вдруг из чьих-то освещённых окон — 
Нежной скрипки тонкий перелив.

И шагнул старик под выступ крыши,
Замер у резных, у белых рам.
В пенье скрипки всё любовью дышит,
Болью расставанья до утра.

Голос скрипки всё сильней, всё звонче.
Сторож опустил свой воротник.
…И былое долго этой ночью
Вспоминал с улыбкою старик.

ВСТРЕЧА
(Поэтическая новелла)

                                 Ю. А. Ефремову

Однажды мне встретился табор в лесу,
Куда за черникой ходил я  в росу:
В разрывах тумана, средь дымных костров
Сушила поляна полотна шатров.

Заржал у повозки стреноженный конь,
И кинулся пёс на меня,  мол: «Не тронь!»
Послышался свист, гулкий выстрел хлыста,
И пёс присмирел от ушей до хвоста.
А я окунулся в цветной хоровод
Цыганок  речистых — красивый народ!

« Что ищешь, бубновый,  в такую-то рань?»
Искрятся глаза, что алмазная  грань.
С лукавой усмешкой на тонких губах
Знай, крутят мои сигареты в руках:
«Ай,  парень бедовый! Но добрый  для всех.
Знай: ждёт тебя вскоре желанный успех!»

И снова хлыстом,  словно бухнул наган, 
Ударил седой  бородатый цыган.
И вот уже  с ним мы один  на один.
Он мягкой  улыбкой меня наградил:

«Пожалуй,  к нам в гости! 
Будь добр, человек…»
Ну, как отказаться? Обидишь навек.
Проходим к костру и садимся  вдвоём,
И сочное мясо степенно жуём.
Дымится густой, обжигающий чай.
Встречаемся взглядами, как невзначай.

Загадка всё ж таборный люд для меня — 
Зачем жизнь проводят в скитаниях дня?
Иные, конечно, оседлы  давно,
И вместе мы делаем дело одно.
Но есть и сегодня немало других,
Кто всё что-то ищет в глубинках глухих…

…Тоскует гитара за дальним шатром
И тает дымок над угасшим костром.
Пора знать и честь. Встречу длить не резон.
Я  встал — и цыгану отвесил поклон.

«Спасибо, хозяин, за хлеб и за соль…»
Но в чёрных глазах его вспыхнула боль.

«Постой! Не спеши, — он промолвил в ответ,—
Хотел бы услышать твой добрый совет.
Вчера мы решили отсюда уйти,
Здесь место глухое, получше б найти.
Ты, вижу, учёный…  — Во взгляде мольба. —
Скажи, почему к нам жестока судьба?
В цыганском гнезде было много птенцов,
Но все улетели с дороги отцов!

Ты слышишь, как плачет гитара у нас?
То в девичьем сердце огонь не угас
Им хочется счастья — и это не грех,
Да нет женихов,  и кончается смех…».

Ответил смущённо:  »Чего ж горевать?
Селились бы в город. Ну что кочевать?
Там — жизнь бьёт ключом. 
Там — большая семья!..»

Цыган удивлённо взглянул на меня.
Глазами обвёл небеса и шатры…
«Слова твои пылки, но так ли мудры?»
Он хлопнул в ладоши. Ещё — горячо!
И рядом блеснуло смуглянки плечо.
«Порадуйте гостя!.. Гей, гей! Веселей!
Пускай на душе его станет светлей!..»

Забухали бубны, и скрипка поёт,
По кругу живому цыганка плывёт.
Сгибается стан, и сверкают глаза,
И слаженным хором звучат голоса,
И внемлет лесная моя сторона,
Как вторит монисту тугая струна.

И вновь мне подумалось: «Что за народ?
Кочует по свету да песни поёт.
А песни какие — за сердце берут!
А пляски такие — с собой уведут!
Да с этой-то пляской и с песней такой
Любой бы цыган был в работе герой.

Так что их всё тянет к дырявым шатрам,
К разбитым дорогам, к чадящим кострам?
Какой у себя вдруг лишились струны,
Что бросили землю родимой страны*
В другие края разбрелись без следа — 
Как жили, кем были в иные года?

Быть может, не ведали зла и беды,
Но свистнул над ними меч вражьей орды.
И в тяжком труде, средь болезней и ран,
Извёлся цыган,  истомился цыган.
Остались на память о счастье земном
Лишь песни да пляски, — как свет за окном.
И бросилось племя цыган кочевать,
Чтоб горе забыть и свободными стать…»

И вновь предо мною внезапно возник
На фоне шатров седовласый старик.

«Так, значит, нам в город советуешь ты?
А как же простор  этот, лес и цветы?
Вставать  по часам и  машин голоса,
Забыть, как свежо умывает  роса,
Проститься с раздольем зелёных полей,
Не слышать, как в роще поёт соловей?

Нет! Нет! — гневно бросил седой  бородач, —
Забудь, что гитары здесь слышался плач!..»

Опять он хлыстом оземь грохнул в сердцах:
« В дорогу, ромалэ! Седлай жеребца!»

Рванулись  повозки в белёсую даль.
Умчались цыгане, как птицы.

А жаль!..

Но, может,  они  где-то рядышком тут
Уже обрели  свой покой и приют?.. 

----------------------------- 
* Предки цыган — выходцы из Индии (конец 1 тысячелетия н. э.).

В РОЩЕ
Привокзальная площадь.
Расслабляющий зной.
В белоствольную рощу
Мы спешим в выходной.

Там из лиственной сени
Засквозит благодать.
Будут шорохи-тени
По берёзам плясать.

Будет рядышком где-то
Лепетать родничок.
Под ногами дуплетом 
Гулко хрустнет сучок.

Будут гроздья рябины
Наливаться красой,
Будут руки любимой
Пахнуть пряной росой.

©    Владимир Колабухин