Марина БЕЛИКОВА
г. Анапа

ПАРЯЩАЯ ПТИЦА

    — Дом старый, но его можно продать за хорошую цену. Я позвоню вам, как только найду покупателей. 
    Попрощавшись с риэлтором, Люция закрыла дверь и дала волю чувствам. Ей было нестерпимо больно находится в этом месте — доме, где она провела самые несчастливые свои годы. Однако дела требовали незамедлительного решения, а она не привыкла отступать. 
     В маленьком южном городке её богатые родители всегда были на особом положении. Они считались образцово-показательной семьёй. В такой идеальной семье непременно должен был появиться ребёнок — такой же идеальный, как огромный трёхэтажный дом, утопающий в зелени красивого сада. Люция появилась в этой семье для того, чтобы «соответствовать». Даже имя — дурацкое вычурное имя, которое ей так не нравилось — ей дали для того, чтобы подчеркнуть особый статус.
    — Маш и Кать нынче как собак нерезаных, — любила повторять её мать тоном, который звучал как приговор — мы, мол, не чета всяким, и имя для дочери выбирали со смыслом.
    Люция быстро усвоила правила игры. Она изо всех сил старалась быть хорошей. Тогда она получала хоть какое-то извращённое подобие того, что в нормальных семьях зовётся родительской любовью. Если она «соответствовала» — получала одни пятёрки в четверти или занимала первое место в городских соревнованиях — ею гордились. Если же ей случалось «огорчать родителей», то… о, лучше бы ей никогда, никогда не огорчать родителей! 
    В такой безрадостной атмосфере проходило её детство. Но однажды она сбежала, не оставив ни адреса, ни телефона. Ей тогда едва исполнилось восемнадцать. В очередной раз отец надавил на неё и Люция поняла, что если она снова отступит, то потеряет свою единственную жизнь раз и навсегда. Она не отступила тогда и с тех пор не отступала никогда. 
    Отец умер несколько лет спустя, о чём дочь узнала совсем недавно. Мать связалась с ней два месяца назад. На тот момент Люция стала довольно влиятельным человеком. Ей исполнилось тридцать пять. Она руководила самым крупным рекламным агентством в своём городе. Как-то раз у неё брали интервью для журнала. Именно оно и пробудило в матери интерес к успешной дочери. Дряхлеющая женщина быстро сменила тактику. Вместо холодности и оскорблений в адрес «неблагодарной дочери» последовал поток дешёвых манипуляций. Люция, однако, усвоила свой урок, понимая, что ничего хорошего от встреч с матерью ждать не придётся. 
    И тут в дело вмешался Господин Случай: пока старая гарпия обдумывала очередной способ поиздеваться на подумывающей вернуться блудной дочерью, её мечты были разбиты вдребезги безжалостным визитёром — Смертью. Алевтина Витальевна умерла в одиночестве в своём большом доме. Тело нашли соседи. Они же позвонили Люции. Та приехала, быстро организовала скромные похороны и узнала, что мать не успела оставить завещание. Стало быть, она единственная наследница. От былого богатства не осталось и следа — после смерти отца мать потеряла его бизнес и, не умея жить по средствам, спустила почти все накопления. 
    «Хоть в долги не влезла»,  — думала практичная Люция, когда поп совершал свой нелепый обряд.
    Её мать всегда была подчёркнуто православной, о чём говорила при каждом удобном случае. Библию, естественно, ни разу не открывала. 
    После похорон Люция намеревалась как можно скорее продать дом и вернуться к прежней жизни. Плеснув себе в бокал ещё немного коньяку, Люция пошла наверх, в свою старую детскую комнату. Усталость сморила её почти сразу и женщина уснула, уткнувшись головой в подушку. 

*   *   *

   — Да… Запустила тут всё мамаша, — сказала Люция сама себе, бегло осмотрев комнаты в захламлённом доме.
    Начать уборку она решила с веранды. Когда-то она любила играть там.
Молодая женщина распахнула окно. В старую веранду, насквозь пропитанную затхлостью, впервые за много лет проник глоток свежего воздуха.  
  На пыльном полу она нашла фотографию в облезшей рамке, на которой восьмилетняя девочка с не по годам серьёзным личиком сидела на руках у своей молодой матери. Отец стоял рядом, властно держа руку на плече у своей жены, всем своим видом изображая заботливого отца счастливого семейства. Фотография была сделана для городской газеты. 
  Эта фотография резанула Люцию как лезвие ножа. Зеркало памяти с оглушительным звоном разбилось вдребезги, разлетевшись на тысячи мелких кусочков, в которых она снова увидела себя той испуганной девочкой, боявшейся гнева несдержанного отца.
    Как-то раз она в одиночестве играла на веранде. Вдруг Люция услышала чей-то жалобный хрип. Люция высунулась из окна и увидела раненую голубку. У той было сломано крыло. Девочка осторожно взяла бедняжку и унесла к себе в комнату. Она знала, что родители будут злиться из-за птицы. Почему именно они бы злились, Люция не знала. Они просто всегда злились на неё, кричали по любому поводу, не выбирая выражений, насмехались над ней, а иногда отвешивали звонкие пощёчины. Маленький ребёнок спрятал единственного друга у себя в комнате. Целую неделю девочка бережно выхаживала голубку, собираясь отпустить её в небо как только та окрепнет и встанет на крыло. 
    Но однажды отец вошёл в комнату без стука, а девочка не успела спрятать птицу. В то утро отец был не в настроении. Увидев голубку в руках дочери, он вышел из себя. Люция расплакалась, чем разозлила его ещё больше. 
    Её отец был из породы людей, уважающих силу. Чувствительная девочка раздражала его.
      — В кого она такая, — не раз говорил он сердито.
    — Сама не знаю, — картинно вздыхала маменька, — Я никогда не была такой размазнёй.
    В тот раз отец разошёлся не на шутку. Он попытался выхватить из рук дочери трепещущую от страха голубку и, не расчитав силу, свернул птице шею. 
    Обычно девочка тихонько всхлипывала, когда её ругали. Но в тот раз что-то в ней сломалось. Издевательства в отчем доме достигли критической точки. Отец убил её питомца, её маленького друга.  
    Повисла звонкая тишина. А потом у Люции случилась истерика.
    — Что здесь происходит? — злобно воскликнула мать, прибежавшая на крики, — Тихо! Вот-вот придут из газеты.
   Отец выругался и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Женщина злилась, но попыталась успокоить дочь. Ей это удалось не сразу. Интуитивно родители почувствовали, что заплыли за буйки, увидев такую дикую сцену от исключительно послушной дочери. Отец ушёл к гостям, а мать изо всех сил пыталась переключить внимание ребёнка, впрочем, заметив, что в сложившейся ситуации виновата сама Люция. 
    — В конце концов, его можно понять, — говорила ей мать, с силой вытирая слёзы на пухлых щеках дочери, — Ты кого угодно из себя можешь вывести. Вот не спрятала бы ты птицу и папа бы не стал сердиться на тебя. Надо думать, что делаешь. Впредь будет тебе урок.
    Внизу их уже заждались. Люция сделал над собою усилие и спустилась вниз, где отец заливался соловьём, рассказывая журналистам о том, как сильно он любит свою жену и маленькую дочь. 
    — Улыбочку! — весело воскликнул фотограф, снимая их.
  Девочка на фотографии смотрела на взрослую Люцию взглядом птицы, посаженной в золотую клетку. 

*   *   *

    Той ночью Люции снились кошмары: к её кровати подползали две огромные змеи и, шипя и извиваясь, пытались ужалить её. Молодая женщина проснулась, громко крича. 
    «Больше ни дня не останусь здесь. Завтра же выставлю дом на продажу и уеду», — решила она.
    Утром Люция съездила в город, а когда вернулась, то не поверила своим глазам. На веранде трепыхалась раненая птица, влетевшая в чуть приоткрытое окно. Люция осторожно приподняла её.
    — Как же так… — растеряно произнесла она.
  Птица не билась в её руках. Она взглянула на женщину спокойно, словно вопрошая: ты же не причинишь мне вреда?
   — Не бойся, милая, — сказала Люция, осматривая голубку, — Я о тебе позабочусь.
   Люция не верила ни в каких богов, но в этом проявлении она увидела знак свыше. День ото дня она заботилась о маленькой пташке, проговаривая ей вслух всё то, что накопилось за годы жизни в доме родителей. Птица смотрела внимательно, как будто всё понимала, курлыкая на своём наречии.
    — Есть разные породы, дорогая, — говорила мудрая птичка, — Мы с тобой — птицы. Наш удел расправить крылья и взметнуться вверх, в голубые небеса. Но сначала нам нужно окрепнуть под крылом заботливых родичей в уютном семейном гнезде. Иногда случаются досадные ошибки, и птенчики случайно оказываются в гнезде змей. Разве могут те дать им тепло перышек? Разве могут научить летать? Они, возможно, и хотели бы, но ты лучше меня знаешь, что рождённый ползать летать не может. Всё, что им остаётся — это шипеть на подкидыша, думая, как бы проглотить его. А летать всё равно не смогут. Но ты ведь сможешь?
  Люция не знала, сможет ли она летать. Она всем казалась успешной и самодостаточной, но в этом успехе всегда было нечто искусственное, инородное, навязанное извне. Она считала, что оставила родительский дом там, в далёком прошлом, но оказалось, что все эти годы тяжесть прошлого была с ней. Даже сейчас мёртвые родители диктовали ей свои правила. Так она и жила — с привкусом пепла на губах и с холодом в пустых глазах. 
      — Пора лететь, — сказала женщина однажды своей новой подруге.
    Птица выпорхнула из окна и уселась на ветку соседнего дерева. Помахав ей белоснежным крылом, голубка исчезла. Люция заварила себе чашечку травяного чая. За последние несколько дней она не притронулась ни к коньяку, ни к сигаретам. Тишину вечера разрушил внезапно раздавшийся телефонный звонок. 
    — Люция Андреевна, я нашла покупателей, — сообщила она, — Когда вам удобно показать дом?
    — Хоть завтра. Дом полностью готов к продаже, — ответила Люция, понимая, что ей больше нечего здесь делать.
  Договорившись с риэлтором, молодая женщина вернулась к своим размышлениям. Люция не скорбела ни о ушедших родных (а были ли у неё родные?), ни о несчастном детстве. Было время, когда она ненавидела родителей всей душой. Теперь же ей просто стало всё равно. Она хотела только одного: расправить крылья и лететь, лететь высоко. Там, за облаками, её ждало много интересного. Обожжённые крылья наконец-то отрасли. 
    — Пора летать, Люция. Пора летать.
 
©    Марина Беликова