Елена ЖАМБАЛОВА
с. Эрхирик, Заиграевский район, Бурятия.

Елена Жамбалова родилась в поселке Балахта Красноярского края. Окончила филологический факультет Бурятского государственного университета. Стихи публиковалась в журналах «Байкал», «Сибирские огни», альманахах «Особняк», «Образ», «День поэзии», «Иркутское время», на порталах «журнальный мир» рф, «45-я параллель.ру» и других ресурсах Интернета. Автор электронного сборника: «Мороженое для внутреннего ребенка». Творчество отмечено премиями: «Лицей», победитель конкурса «Стихи. Проза» в номинации «Поэзия» Литературного института имени Горького, лауреат премий «В поисках правды и справедливости», «Подношение десяти драгоценностей», Фестиваля поэзии «Весенняя Муза», Всероссийского фестиваля поэзии имени Алексея Бельмасова, «Филатов-Феста». Ведет онлайн-школу поэзии «ENTER». 

КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТАЙНА

*   *   *
Откуда не ждешь и откуда не надо тебе 
Господь посылает какие-то добрые штуки.
И ты говоришь им спасибо, но шмель по губе 
Ползет, и улыбка кривится, и божьей науки 
Не надо, не надо! Кусает испуганный шмель.
Так сладко сердиться и плакать, как в детстве теперь.

*   *   *
В году оказалось резко меньше года.
И ветер, и калитка, и иван-чай
Не знали, что неполна колода.
С призраками не откровенничай, не отвечай.

И я не помню, даже сегодня я не уверена —
Там мы были другие, а здесь одни.
Бросила ли тогда в водянистое серое
Карту, бьющую все дни.
(...)
Моргать интересней медленно, чтобы как у Тарковского,
Чтобы волна травы настигла диагональю ровной.
Моргать интересней медленно, насмотришь на оскары.
Следи за деформацией пластилиновой вороны.

*   *  *
Так деется ворожба. Снега заметут поляну.
И вот ты, глазами бел, встаешь посреди зимы.
Мне хочется не моргать, стать розовой и стеклянной. 
Метаморфоза тел, отныне друг другу мы —
Предметы наискосок. Воронье перо и сено, 
И стол, и дубовый стул, и зеркало, и стакан. 
(Как плакали мы с тобой, как я на тебе висела). 
Пока у меня есть ум, я складываю по слогам:
Войди в неживую вещь из долгих тупых волокон
На этом отрезке сна, где так на меня глядел. 
Ходи и ходи со мной по солнцу углами окон,
Другого пространства нет, я знаю, что здесь предел.
Я выйду потом во двор, дышать или просто выйду.
И вспомню, что здесь мой дом. Плоть, клетка, молекул вязь.
Вброс-выброс живой воды, хруст пальцев, и в кашель — выдох,
Живое цветет в грязи, и я — это тоже грязь,
О жизнь моя, ты всегда качалась на полумерах. 
День прожит, и нет причин цепляться за вечер дня.
Собака рычит, рычит и прыгает из вольера,
Кровавым своим теплом бросается на меня.

*   *   *
как человеческая тайна горит зеленая скамейка.
ты смотришь бронзово-китайно и застываешь много дней так
на том же самом рваном кадре, а дальше треск и перемотка,
а дальше снег, мороз и водка, здесь рассердеченная на три
руки, то в кольцах, то не в кольцах, чинь-чинь, озвучен мертвый пластик.
а мимо досвиданье-здрасте и думают, что мы пропойцы.
а мы беседуем часами, прифонаренные уютно,
но что-то ангелы поют нам такими злыми голосами.

*   *   *
Длинные столбы зелёной меди,
Два быка сияющих крылатых.
Улыбнись, прекрасная Геката,
Только чуда ждёт моё неведение.
Пусть закружат хороводы ведьмы,
Засвистят сквозь ледяные ветви
Страшные резиновые ветры,
Тонкие рубиновые смерти.
Тело бело и стоит на поле
Телу больно, но нездешней болью,
Красною сосновою корою
Лес стоит за всю меня горою.
Падает на всю меня горою.
Оттого ли нас огонь не греет.
Где-то на опушке тело зреет.
Гнет его бумагу в оригами,
И поет и плачет над снегами
Чья-то ненасытная веками
Ненависть, не бросившего камень.
И любовь, не бросившего камень.

*   *   *
Пятна мои родовые, родовые пятна,
Маленькие часовые кривой планеты.
Тянут границы с темечка и до пяток
Юрты и хуторы бабок моих и дедок.
С грязи и в князи — колышки коновязи.
Тонкой полоской мажу на ранку йод.
Кровь моя шепчет — прыгай, и наклоняйся.
Но не влезай — убьет.

*   *   *
Мне снилась мать свекрови,
Тункинская бурятка.
Мы с ней большие ткани 
Сворачивали в тюк. 
И тонкое, и войлок,
И золотом по краю, 
Но в основном тяжёлое
зелёное сукно. 
Ах, как устали руки,
Ах как воды хотелось, 
От печки жар струился,
Но мы спешили с ней.
Мы все сложить успели
И схоронить успели. 
А сами не успели.
Хлопок и тишина.
И чувствую как руки 
Горят ожогом ткани,
И голос помню, взгляды, 
Что быстрые без слов. 
Муж едет из деревни 
И я иду на кухню
Чтоб приготовить мясо
И накормить его.

*   *   *
Страсть не знает границ аймака*.
Он подрезал ее легко.
Не ножом, чтоб никто не плакал,
Но под сердце, где молоко.
Слово, добрый кинжал и злейший.
Жизнь течет и бульон кипит. 
И белье заставляет женщин,
И тарелки спасают женщин,
И полы утешают женщин.
И мелодия по степи.

*Аймак — территориальная единица в Бурятии.

*   *   *
Наверное, мне придётся идти за спичками.
От плиты керамической никак не загорится бумага
Снег хрум-хрум, руки чирк-чирк рукавичками,
Скрипит яблочная мякоть и влага
На всем, на всем. Потом прибежит собака,
Я ей брошу мои непропеченные боовы*.
Сагалганаар**, дорогая. Из нашего аймака
Ты для меня самый дорогой гость. Забегай снова.

* Боовы — блюдо бурятской кухни, лепёшки прямоугольной, овальной или круглой формы, имеющие, в том числе, и ритуальное значение.
** «Сагалганаар» — поздравление с Сагаалганом (праздником Белого месяца) у бурят, по смыслу близкое к русскому «С новым годом!».

*   *   *
Тихо едешь, но словно двоится слегка,
Будто глаз не успел перестроить хрусталик.
И тогда переводишь на облака,
Там ошибки не может, и страшно не станет.
Там ошибки не может, там глаз и язык 
Есть вода, неподвластная камню канала.
Свет закатный сливается в образ лисы,
Что тропинкой бежит у Байкала.
(...)
Но сигналят низы, и опять ты, слепой,
Щуришь глаз, тащишь сумки, киваешь, киваешь,
И бормочешь под нос «что мне делать с тобой?»
И ответа не знаешь.

©    Елена Жамбалова