Алина МИТРОФАНОВА
г. Санкт-Петербург

Алина Митрофанова родилась в городе Тихвин, Ленинградской области. Детство и школьные годы провела в близлежащем городе Пикалево. С 2010 года живет в Петербурге, где окончила институт культуры по специальности библиотечно-информационная деятельность. Пишет стихи и прозу. Публиковалась в журналах: «Нева», «Балтика», «Невский альманах», «Окно», в газете «Петербургский дневник» и других изданиях. Лауреат поэтического конкурса им. К.Р., фестиваля молодых поэтов «Мцыри», тихвинского литературного конкурса «АРСИС» и др. Автор книги стихов «Непокой». Член Санкт-Петербургского союза  литераторов. 

«Не веруй лету!» 

*   *   *
Гадательно, сквозь тусклое стекло
Мир таял, растекаясь акварелью,
Мелькали запотевшие селенья,
Огни трясло.

Подсветка озаряла, как свеча,
В стекле наши безвыходные тени,
День акварельный поглощала темень —
Пора молчать

И слушать, как родные голоса
Из плеера к нам в полусон вплетутся,
И вдруг, на миг откроется,
Как путь сей
Рисуется.

*   *   *
И ничего здесь не будет кроме
Вечной тоски по зеленым кронам,
Миру, где не угасает лето —
Молодость, молодость, ты ли это?

Ты ли уходишь в горелый август?
Ты ли сдаешься под белым флагом?
Белое платье — билет в неволю —
Жизнь, это жизнь пролетает что ли?

Серое небо не выдаст звука,
Серая зрелость подходит глухо —
В землю упасть, прорасти, случиться,
Кто это, кто это в дом стучится?

Кто в домофоне нас вспоминает?
Люди со взрослыми именами.
Женщина в сумке растит продукты,
Вот мой билет, господин кондуктор.

Боль и невроз заберут герани —
Кто во мне, кто во мне умирает?
Мир для других зацветет зелёным,
Сплин и покой в облетевших кронах.

ГЕРОЙ
Тысяча и одной суетой захлебнувшись, сдаётся герой.
Суета — не плацдарм для величья.
Щебетание птичье
С утра милой женщины самой одной
О делах, о погоде, покупках, о планах на лето…
Он не губка,
Чтоб впитывать бред,
Он хотел бы вернуть Домострой,
Он бы пулей прорвался сквозь рой
Глупых тел у метро.
Но уже разрядилось нутро,
И гнездо для зарядки не то,
И не тот рок-н-ролл и портвейн,
И не те сигареты.
Он как будто бы царских кровей,
И «как все» не горазд — хоть убей! —
Вновь один на один с пустотой,
Чертыхаясь, плетётся в своё буржуазное гетто.

*   *   *
Когда так нужно жить,
А в планах только Джойс,
Неодолимый Джойс,
Всеобщего прозренья,
Убереги меня,
Ослабшую душой,
Я ухожу в траву
Сгрызать её коренья.

На двадцать лет в траву,
Скитаться по земле,
Уже не человек,
Я меньше муравьишки.
Я мошкой проплыву
Опять на веселе
По призрачным полям
Несочиненной книжки.

Я Кафку не прочту,
Я разучусь читать —
Стихи-стихи-хи-хи —
Комар за грузным ухом.
Живи меня, живи,
Всеведущая страсть,
Забытая тетрадь,
Привитая разруха.

*   *   *
Не веруй лету! Лето не лови —
Всей музыки неуловимей лето.
В хламиду бесконечных дел одетый,
Остерегайся летних волокитств.

Не веруй лету! С крыш не улетай!
Бредя над бездной впейся в парапеты —
Всех философий беспокойней лето.
Среди поэтов перелетных стай

Себе ты летом место не ищи,
Щадя родных щавеливые чувства.
Из всех времён так только летом пусто,
Так летом лишь ласкаются дожди —

В них слышен шёпот неподвластных стран,
Морей, которых не познала кожа...
Не веруй лету! Разум да поможет
Тебе не улететь за океан

На поиски забытого себя.
А то себя увидев в незнакомке...
Как верный муж, ты перетерпишь ломку,
И не нарушишь чуждых лету клятв.

Не веруй лету! Лето просто так,
Ни для чего волнует и смущает.
Как будто кроме лета столько счастья —
Так много, что умрёшь, не сосчитав.

*   *   *
Жестикулируя ветвями,
Деревья тоже говорят.
Они, как рыбы, немы сами,
И звуковой их аппарат
В движение приводит ветер,
Что рыбьи губы ⁠— кислород.
И пузырьками на поверхность
Восходит сурдоперевод
Доисторических наречий,
Понятный каждому в бреду.
Деревья расправляют плечи,
Ветвями жизнь твою прядут.
Ты к ним пришёл? Ты в древнем храме
Свершаешь трепетный обряд,
В такт ветру шевели руками —
Они с тобой заговорят.

*   *   *
Мой стих неповоротлив, одинок.
Чем дальше в лес, тем монохромней слог,
Тем больше трепетания ветвей,
Тем воздух гуще, а туман живей.

А вот забрёл он в край болот и ям,
И страстный дактиль вновь сменяет ямб -
И чаще слышу трезвое «Ку-ку!
Ты вместо жизни пишешь чепуху!» —

И невозможно слово подобрать —
Ведь слово — взломщик, горемыка, тать...
Момент украсть, а силы не найти
Наполнить им свой самый лучший стих.

*   *   *
Мне будет непокой до октября,
Пока трава не высохнет и с нею
Тоска твоя личину скарабея
Не примет, и не вымерзнут моря,
Не стихнет солнце жаром янтаря…
Дожди покуда бурей не прольются —
Мне будет непокой — какой уют, сэр?
Уют вернётся в пору октября.

До октября ещё не пройден путь,
Не стёрта обувь, ноги не устали
Вновь выбирать из тысячи, из ста ли
Дорогу в ту болотистую муть
Прошедших чувств — им август не предел,
Им бушевать и дом наш летний рушить,
И рвать одну нам выданную душу
На триллионы бледных светотел.

До октября — всё так, как ты хотел:
Шиповник будет пьяным ароматом
Душить тебя. Поставит кто-то мат, и
Мир вспыхнет в предпоследней красоте…
До октября, а с ним придёт покой.
Ты, опустевший, снова возвратишься.
И будет это зимнее затишье
До тёплых дней иль вечный выбор твой —
Мне станет бесконечно все равно,
Хлеб приготовлю, разолью вино…

Книги бросаются с полок —
В знаниях нет спасенья.
Холодно, холодно, холодно
Сумрачным днём осенним.

Бьются об пол страницы,
Буквенный сор стрясая,
Птицами, птицами, птицами
Духи познанья в стае

К лесу летят, к деревьям,
В миф надземного круга...
Ветрено, ветрено, ветрено
Развоплотятся в звуки.

Развоплотятся в сказы,
В иконопись на скалах —
Разума, горького разума
Будто и не бывало.

©      Алина Митрофанова