К 100-летию поэта
Павел ГОЛОСОВ
1921 – 1988

   КАК ПОБЕЖДАЮТ СМЕРТЬ

    Павел Павлович Голосов родился 22 июня 1921 года в селе Некоуз Мологского уезда Рыбинской губернии (ныне Ярославской области) в семье пастуха. В 1939 году закончил местную среднюю школу. Поступал в Московский горный институт, но не был принят из-за проблем со зрением. Вернулся на родину, работал учителем начальных классов в Исаковской школе, затем в школе деревни Никола-Замошье. В 1940 году поступил на заочное обучение в Ленинградский педагогический институт им. М. Н. Покровского. Работал учителем русского языка и литературы, завучем, а с марта 1941 года директором Ровенской семилетней школы.
    С началом Великой Отечественной войны ушёл на фронт добровольцем. Окончил курсы младших командиров в Гатчине. Участвовал в оборонительных боях на Волховском фронте. В декабре 1941 года получил обморожение и дистрофию от постоянного недоедания. После лечения в ленинградском госпитале в апреле 1942 года направлен в гаубичную артиллерию, затем — в роту связи. 
    Участвовал в прорыве блокады Ленинграда. В январе 1944 года, будучи парторгом пулемётной роты 190-го стрелкового полка 63-й Краснознамённой гвардейской дивизии, во время боя в районе Вороньей горы получил тяжёлое ранение — осколками снаряда были перебиты ноги. После операции получил инвалидность, ходил на костылях. За боевые заслуги награждён орденом Славы 3-й степени, орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» и другими.
    В 1945 году начал преподавать в Некоузской школе и работать в местной газете «Голос льновода». Женился, родились два сына и дочь. В 1946 году направлен на обучение в межобластную Ленинградскую партийную школу. С 1949 года — инструктор Ярославского обкома партии. С 1953 года корреспондент областной газеты «Северный рабочий» — писал статьи, репортажи, очерки, фельетоны; в 1960 – 1964 годах собственный корреспондент газеты сначала по Угличу, а затем по Некоузу и Брейтово. Заочно учился в Высшей партийной школе. В 1958 – 1960 годах — редактор некоузской газеты «Голос льновода». В 1964 – 1971 годах — старший редактор Верхне-Волжского книжного издательства. С 1972 года занимался творческой работой.
    Путь в литературу начинал как детский писатель. Первые стихотворения были опубликованы в пионерской газете «Всегда готов» Ивановской промышленной области в 1936 году и в ярославской комсомольской газете «Сталинская смена» в 1938 году. В 1951 году вышла первая книга П. П. Голосова для детей — «Солнечное утро». Вслед за нею в Ярославле и Москве вышло более десяти детских книг Голосова: «День рождения», «Волшебная сумка», «Лесной светофор», «Отчего кошки не летают в космос», «Стихи для детей» и другие.
    Первый «взрослый» поэтический сборник — «Озарённая солнцем» — вышел в Ярославле в 1963 г. В 1964 году П. П. Голосова приняли в Союз писателей СССР. За первым последовали сборники «Добрая красота», «Кленовые листья», «Возраст верности», «Утренний след», «Звёздная память», «Застенчивая нежность». Подборки стихов печатались в московских газетах и журналах — «Литературной России», «Известиях», «Москве» и «Нашем современнике»; в ярославских газетах «Северный рабочий» и «Юность». Переводил чувашских и татарских поэтов. Стихи из творческого наследия поэта печатались в «Ярославском альманахе» за 1994 и 1995 годы, в журнале «Русь» в 1996 году.
    Умер 30 декабря 1988 года от онкологического заболевания. Похоронен на Игнатовском кладбище Ярославля. Память о поэте поддерживает ярославская библиотека-филиал № 8. В Некоузе проводятся Голосовские литературные вечера.

ЗИМА 1939 – 1940-го
Мы провожали их так радостно — 
Оглох от хохота вокзал.
А им мороз сорокаградусный
Ступни в окопах отгрызал.

Мы провожали их завистливо,
А шли они к передовой
И, не успев расслышать выстрела,
В сугроб вминались головой.

Мы пели ухарские песенки,
Что со штыком весь мир пройдём,
Они не только что до Хельсинки — 
До Выборга дошли с трудом.

Переть на надолбы не надо бы?
Они и рады бы. Приказ!
И пёрли, брали доты адовы
Одним отчаяньем подчас,

Стыдом, что вышли против слабого
И протоптались до весны.
А то ещё и не война была,
Лишь репетиция войны.

МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ
Мой день рожденья знает вся страна.
Не красная, не праздничная дата,
А на граните запечатлена
И в совестливой памяти солдата.

Чья перед ней не сникнет седина?
Из рода в род — наследством — боль сквозная.
Мой день рожденья знает вся страна,
Хотя меня и знать она не знает.

Я пью один. Не хлопочи жена!
Незримые, неприхотливы гости.
Как в этот день застольщина грустна!
В начале мая отзвенели тосты.

Не здравица, а мёртвых имена
Который год звучат в мой день рожденья.
Будь проклят тот, на ком лежит вина,
Что стал он днём поминовенья!

В мой день рожденья началась война

КАК ПОБЕЖДАЮТ СМЕРТЬ
Не знаю, что такое с ним
Стряслось в начале той атаки:
Мы кинулись в огонь и дым,
А он остался в буераке.

Не мог с собою совладать,
К земле прижатый смертным страхом.
А мы уже успели взять
Весь ряд траншей единым махом.

Так был внезапен наш налет,
Так шибанули на версту их,
Что шестиствольный миномет
Накрыл позицию пустую.

Мы хохотали: «Ловко бьет!»
И вдруг все замерли: на бровку
Из буерака выполз тот,
По-детски волоча винтовку.

Вот он опасливо привстал,
И тут, видать, осколок мины
Не грудь, так спину отыскал
И тело навзничь опрокинул.

…Когда вам скажут, что в бою
Совсем не страшно, — вы не верьте.
Но побеждают смерть свою
Идущие навстречу смерти.

РАЗГОВОР О СЕРДЦЕ
Пол под ступнями мертвецки холоден.
Голый стою. И не греет стыд.
В белом тазу перезрелым желудем
Сердце мое лежит.

Я и не слышал, когда его вынули.
Сухо чернеет в груди дыра.
Ноги уже обметало инеем.
Не заморозьте меня, доктора!

Ах, для чего рассекаете сердце?
Я бы и сам рассказал о нем.
Левый желудочек, можете свериться,
До пузырей обожжен огнем.

Хуже нет бомбы визжания близкого,
Врезалось в память больней всего:
Страх мое тело к земле притискивал,
А та отталкивала его.

Матерью я почитал ее с детства,
В горе и радости к ней припадал.
Что же в тот час отказала в соседстве?
Не оттого ли, что Гатчину сдал?

Уж Ленинград окольцован заревом,
И довелось под Дубровкой мне
Призрачный жир из копыта вываривать,
Черный картофель печь по весне.

Не доконала блокада адова.
То ль не пыталась вышибить жизнь:
Ребра солдату голод обгладывал
И по-за ребрами сердце грыз.

Хватит на прошлое память науськивать!
Выстоял, выжил — что вспоминать!
Сколько земля моя вынесла русская,
Можно по сердцу солдата узнать.

Воину русскому есть ли в чем каяться?
Разве что сменит пред боем белье.
Жадность и подлость его не касаются.
Не захватайте сердце мое!

Что в нем, всегда беспокойном, ни скопится,
Мне за него не придется краснеть.
…Ах, это сон лишь? А сердце колотится,
Видно, ему нелегко и во сне.

*   *   *
Я с женщиной иду, такой красивой,
Что сам себе красивее кажусь.
Я налит весь её душевной силой,
Какою щедро одаряет Русь.
Для добрых дел душа раскрыта настежь.
И с совестью, и с временем в ладу.
Жить на Земле — какое это счастье!
О господи! Я с женщиной иду.

Таким меня ещё никто не видел:
И твёрже поступь, и достойней речь.
Смогу ль её от боли и обиды
И от дурного глаза оберечь?
Так с гордостью и с боязнью всегдашней — 
Как бы по льду, по стонущему льду.
Жить на Земле и радостно и страшно.
Подумать только! — с женщиной иду.

Любовь — она за будущность в ответе,
А мы живём не в райском шалаше:
На нас враги нацелили ракеты.
На нас двоих. И наших малышей.
И, если мир расколет голос трубный,
Я ль от семьи не отведу беду?.. 
Жить на Земле естественно и трудно.
Я ж не один. Я с женщиной иду.

*   *   *
Вовек, мужицкая Россия,
Смерть не задабривала ты:
На оседающих могилах
Простые ставила кресты.
Пред божьим, так сказать, престолом
Предстать нарядно не могла — 
Печальным деревом крестовым
Берёза белая была.
И ни венкам, ни горьким травам
До самых-самых дальних дней
Не заглушить отрадный траур
Берёзы искренней твоей.
В непритязательно красивой,
В ней столько доброй чистоты,
Что ты, родная,
              ты, Россия,
Тесала скромные кресты.
И что тебе господня милость,
Когда светлы твои дела?
Ты, может, в том и провинилась,
Что слишком праведно жила,
Что жить иначе не умела,
Как только в скорби и поту.
Берёза белая отпела
Твою былую маяту.

*   *   *
Истончали дни, как с веретёнца
Нить тончает.
Липа каждой жилкой каплю солнца
Источает.
Сквозь мороз опахивает жаром
Знойно-зыбким,
Словно лето в осень забежало
По ошибке.
Под машины вяло облетая,
Тает осень.
Кажется, что солнце налипает
На колёса.

*   *   *
Воспаряя,
крутясь по спирали
И вокруг черенковой оси,
Ой как весело листья играли
Над осенним простором Руси!
Вот один откололся от стаи,
По земле побежал колесом
И опять упоённо взлетает
Над жнивьём,
                  над прудом,
                               над кустом,
Над стогами умятой соломы,
Над домами, над самой трубой.
Пляшут листья, почти невесомы,
И блестят позолотой рябой.
Не с того ли оно, не с того ли,
Что с прощальною песней колёс
Урожаем набухшее поле
В закрома и дома пролилось?
Иль, устав от деревьев зависеть,
Славят воли своей торжество?.. 
Есть, наверное, голос у листьев,
Только люди не слышат его.

*   *   *
А женщина, она всегда права,
И жизнь идёт не по её ли воле — 
И всходит солнце, и цветёт трава,
И урожаем набухает поле.
Всё от неё: и хлебосолья звон,
И детский смех, и мужество мужское.
Недаром женским именем зовём
Всё самое на свете дорогое.
Как белых лебедей из рукава
Пустила в мир размашисто и браво
Слова «Россия», «Родина», «Москва»,
«Семья», «Работа» и, конечно, «Слава».
Да будет так в любые времена,
Дар матерей с достоинством наследуй!
Пусть носит имя женское Война,
И та у нас увенчана Победой.

ЧЕРТЫ БИОГРАФИИ
От природы горячий, как порох,
Не умея стоять в стороне,
Нервы жёг я на спорах и ссорах,
Если правду темнили при мне.

И не то что рождён забиякой,
Не терплю золотых середин,
Против фальши и подлости всякой
Восставал я один на один.

Чьей-то чинно-угодливой речи,
Примиряющей зло и добро,
И взбежав на трибуну перечил,
И когда налегал на перо.

Обнажал нерадение в деле,
Обвинял показуху: «Не лги!»
И друзья неприметно редели,
Всё заметней густели враги.

И корили меня домочадцы:
«Получил за здорово живёшь?
Что бы, дурню, тебе отмолчаться!
Ой, смотри, против ветра плюёшь!»

Но язык, невоздержанно боек,
Жил душой, а не хитрым умом:
То язвит чехарду перестроек,
То снимает опалу с имён.

Сколько их, без вины виноватых,
Нынче снова на добром счету!
До чего же ты, жизнь, поздновато
Подтверждаешь мою правоту!

С краснобайством и наглостью сытой
Кто-то будет как кум королю.
Я ж в оценке имён и событий
И сегодня душой не кривлю.

Бьюсь по-прежнему, прямо и пылко,
Презирая покой и уют.
Оттого и лысею с затылка,
По которому здорово бьют.

ЧТО СНИТСЯ ТОПОРУ?
Что ночью снится топору?
На свет медвежья пасть
В пещеры узкую дыру
Ощеренно вдалась.
Зверь к людям ломится, рыча,
У входа землю взгрёб.
И тут топор ему сплеча
Раскалывает лоб.

А может, снится топору
Доспехов блеск и гром,
Где двое спор неподобру
Решают топором.
Один не усидел в седле,
Простился с белым днём,
И груда лома по земле
Грохочет за конём.

Или приходит к топору
Лихой мужичий сон,
Как в полночь к барскому двору
Задами крался он.
А провожал его пожар 
От барского одра,
И отблеск пламени дрожал
На стали топора.

Нет, чаще снится топору,
Стройна и высока,
Сосна в заснеженном бору
С засечкой лесника.
По этим метка  на коре
Он валит дерева:
Что на изделие к поре,
А что — лишь на дрова.

Ему обязан род людской
И кровом, и столом,
Дубьём и ложей огневой — 
На зло ответить злом.
Он может головы рубить,
Кровь недругам точа,
Но и во сне не хочет быть
Орудьем палача.

*   *   *
Ах, маленькая женщина,
Подснежник голубой!
Прошла по жизни трещина
Неласковой судьбой.

Отпел он, твой соловушка,
Осталась ты одна,
Соломенная вдовушка,
Безмужняя жена.

Ни помощи, ни весточки
От мужа-бегунка,
И долго ждать невестушки
От старшего сынка.

Перешиваешь платьица:
Достаток невелик.
И в пору б было плакаться,
Да гордость не велит.

Не стынешь в одиночестве — 
В заботах голова.
И на работе почести,
И радостна молва:

«Ну до чего у Настеньки
Удачные сынки!
Крепоньки, коренастеньки,
Как есть боровички»

На празднике окажешься — 
Задоришь молодёжь,
От рюмки не откажешься
И первой в пляс пойдёшь.

Пусть кто-то сплетню грязную, 
Отверженный, сплетёт,
К беспечным да проказливым
И грязь не пристаёт.

И ни к кому нет зависти,
Обиды — под замком.
И суд из-за глаза вести
Не любишь ни о ком.

Души не занавесила
Расчётливая ложь.
Живёшь светло и весело,
Как песенку поёшь.

С ПОКОСА
В сенокос даже дерево жжётся,
Петухи, разомлев, не поют.
Деревянное горло колодца 
Проглотило со звоном бадью.

— Поднимай! —
А вода, а вода-то!
Зубы стонут — так холодна.
Но бадью, отдуваясь, ребята
Впятером осушают до дна.

— Что, в колодце осталось немного?
Ну-ка, друг, шурани посильней! — 
И вода под фырчанье и гогот
Прокатилась по голой спине.

Да найдётся ли в жизни кручина,
Что согнёт этих звонких ребят,
Если в облаке пара шипят
Раскалённые докрасна спины?