Александр Пономарёв
г. Липецк

ТЯЖЁЛЫЙ ОРДЕН

    День был очень погожим и солнечным. Как раз для прогулок и развлечений. Иван Иванович давно ждал этих выходных, ведь именно сегодня он пойдёт на прогулку с единственной и очень любимой внучкой.
    Сын Ивана Ивановича жил в другом городе и баловал родителей своими визитами не очень часто, а невестка и была то всего пару раз. Зато приезда внучки Лизы здесь всегда ждали с большим нетерпением. Только получив письмо, тут же Ирина Васильевна, жена Ивана Ивановича,  всплёскивала руками и вытирала нежданную слезинку:
    — Дед, а дед? Василёк пишет, что Лизаньку скоро привезёт! Вот радость то!
    После таких известий, как правило, в их доме становилось как-то светлее и радостнее. Самочувствие всегда улучшалось, давление нормализовывалось, а по вечерам старики подолгу разговаривали и планировали, что надо сходить туда-то, взять то-то, а ещё от кумы надо принести сливового варенья, да побольше, Лизаньке оно очень нравится. И даже сухой кашель, который мучил  Ивана Ивановича много лет, после того как он приморозил лёгкие в окопах под Пловдивом, как будто немного отпускал.
    Ирина Васильевна каждый вечер обзванивала своих старинных подруг, разнося благую весть. А те охали, да ахали, предрекая старикам долгожданное и плодотворное общение с внучкой.
    С утра Ирина Васильевна тщательно отгладила единственный серый в полосочку костюм мужа, достала свежую сорочку.
    — Дед, галстук-то оденешь? Или так пойдёшь?
    — Да ну её, мать, удавку эту! И так хорош!
    — И вправду, дед! Уж хорош, так хорош! — и Ирина Васильевна сама любовалась мужем, который расчёсывал перед зеркалом седые усы.
    Иван Иванович, сразу помолодевший, не мог наглядеться на Лизаньку, которая, вслед за дедом, вертелась перед зеркалом, примеривая зелёный бант. И вправду, как можно было не любить это восьмилетнее создание? Сын у Ивана Ивановича был, это верно. А вот девок у них в семье отродясь не было. И вдруг такое чудо! Сын женился уже лет пятнадцать назад, да только долго не давал им Господь детей. Старики и думать перестали. Лизанька стала для всех отрадой и надеждой.
    — Дедуля, мы в парк пойдём, да? А там карусели есть? А фонтаны смотреть будем? — щебетала внучка.
    — Везде поспеем, Лизок! Всё посмотрим!
   — Ванюш, вы не долго задерживайтесь. Устанет внученька, — Ирина     Васильевна с тревогой и умилением смотрела на них.
— Не волнуйся, мать, мы не долго.
    — Не волнуйся, бабуля, мы не долго, не скучай, — как эхо повторила Лизанька.
    Иван Иванович бережно взял внучку за руку и повёл по двору, здороваясь со старичками и старушками, сидящими на скамеечках.
    — С радостью тебя, Иваныч, — говорили те, — ишь, какую невесту вырастил. В вашу,  в вашу породу бьёт. Уж не откажешься.
    Иван Иванович важно раскланивался с ними. Есть чем гордиться, есть. Уважил сынок.
    Старик и девочка шли по широкому проспекту. Вот центральный собор, в котором раньше располагался краеведческий музей. Напротив здание областной администрации, с развевающимся сверху российским триколором. Памятник Ленину. А вот и длинная лестница, уходящая далеко вниз с бурлящими по обеим сторонам водными каскадами и пенящимися фонтанами.
    Иван Иванович очень любил свой город и гордился им. Здесь он родился, здесь пошёл учиться в фабзавуч. На местном погосте лежали  его предки. Отсюда, приписав себе в метрику лишний годок, уехал на фронт в феврале сорок пятого.
Его путь лежал  в Болгарию, а передовые части, как тогда говорили, уже прошли границу Германии и двигались на Берлин.
    Зима в тёплой Болгарии выдалась тогда очень студёной. Вот там-то под болгарским городом Пловдивом он и приморозил лёгкие. Потом освобождал Софию. Там встретил  победу.
    Иван Иванович вспомнил, как ехал тогда домой. На правой стороне гимнастёрки поблёскивал орден Отечественной войны второй степени. Вспомнил и улыбнулся. Как тогда пели? « Когда вернёшься с орденом, тогда поговорим». Что ж, программа-максимум была  выполнена.
    Вот и сейчас на лацкане пиджака светлела заветная награда. Иван Иванович дохнул на неё и бережно протёр её свежим платком.
    Через пару часов гуляния по Нижнему парку и  катания на каруселях, внучка в изнеможении присела на скамейку.
    — Дедуль, я пить хочу!
    — Пойдём до ларька, я тебе минералки куплю, попьёшь.
    — Нет, я тут посижу. Ты иди. Ларёк вот он, рядышком. Я никуда уходить не буду, дедуля, ты не бойся. Я на тебя буду смотреть.
    Иван Иванович, оглянувшись на внучку, медленно пошёл к ларьку. Где здесь напитки? А вот они! Минеральная и лимонад. Впереди него стоял молодой паренёк. Он смотрел на витрины ещё, как видно, не определившись, чего ему нужно. Он то нагибался вниз, то привставал на носки. Губы его что-то шептали. Его, наверное, девушка стояла рядом, отвернувшись в сторону. На её сумочке была привязана георгиевская ленточка.
    « Хорошая у нас молодёжь, — подумал старик, — помнят, чтят. Не зря мы значит воевали».
    Парнишка, стоящий впереди, мешкал. Иван Иванович протянул продавщице десятку.
    — Мне маленькую минералку, дочка, без сдачи.
    — А в очереди постоять не хочешь? — парень поднял на него злое лицо.
    — А? — ещё ничего не понимая, и, улыбаясь, переспросил дед.
    — В очереди, говорю, не пробовал стоять? Старый пень!
    Ивана Ивановича как будто ошпарило кипятком. Слова застряли в горле. Он стоял и ничего не мог произнести.
    — Чего молчишь? — продолжал парень, — развелось бомжей, плюнуть некуда!
    — Ты чего, обалдел что-ли? — заступилась за старика продавщица, — чего на деда расшумелся?
    — А вы не влезайте, — включилась в разговор девушка. Девушка была очень приличной и грамотной,— у нас без очереди только герои Советского Союза и полные кавалеры ордена Славы могут обслуживаться. Я все законы хорошо знаю.
Девушка говорила что-то ещё. Что? Иван Иванович плохо помнил. Помнил только как её спокойная и грамотная речь, как калёным железом жгла его душу. Девушка нежной и холёной рукой вбивала холодные гвозди в его сердце.
    — И вообще, не похожи вы на ветерана войны. Молоды больно. А ордена в наше время всякие купить можно. Не проблема, — закончила девушка свою речь. Не зря она училась на втором курсе юрфака. Она была очень довольна собой. А что? Речь построила грамотно, юридических ошибок не допустила. Любой, даже самый придирчивый преподаватель поставил бы ей сейчас пятёрку, — пошли, Гена!
    Иван Иванович стоял на месте, опустив голову.
    — Дедушка, дедушка, возьмите минералку вашу, — продавщица протягивала ему пластмассовую бутылочку, — не обращайте вы на них внимания.
    — Дед, ты бы сказал, что у тебя сушнячок, — Гена обернулся и, улыбаясь, смотрел на него, — я бы тебя пропустил.
    И пара пошла по аллее, засаженной старинными дубами, непринуждённо болтая.
    — Дедушка, дедушка, ты чего, — Лиза теребила его за рукав, — тебе, что? Плохо?
    По щеке Ивана Ивановича катилась горючая старческая слеза. Голова разболелась. Сухой кашель сотрясал его.
    — Пойдём домой, внучка. Устал я что-то. Постой. Сейчас.
    Иван Иванович непослушными руками отвинтил награду от пиджака и опустил её в карман. Тяжёлый орден Отечественной войны второй степени медленно и неслышно упал в мягкое сукно. 

©    Александр Пономарёв