Дана КУРСКАЯ
г. Москва

Дана Рустамовна Курская автор книг стихов «Ничего личного», «Дача показаний» и «Средство от земли» (последняя книга в соавторстве с Андреем Явным). Организатор Международного Ежегодного фестиваля современной поэзии MyFest. Основатель и главный редактор издательства «Стеклограф». Главный редактор литературного журнала "ДК". Основатель Международной поэтической премии MyPrize — для авторов возрастной категории от 35 лет. Основатель семинаров MyTalk для авторов от 18 до 35 лет. Лауреат Всероссийской поэтической премии «Лицей» 2017 год (второе место). Победитель Всероссийского конкурса имени И. Рождественского (2020 год), лауреат премии «Вечерние стихи» (2014 год), победитель поэтической премии «Живая вода» (2015 год), лауреат премии «Всемирный Пушкин» (2020 год), лауреат премии «Русский Гофман» (2020 год). Публиковалась в журналах «Знамя», «Интерпоэзия», «Новая Юность», «Волга», «Юность», «Аврора», «Москва» и других, в газетах «Литературная газета», «Литературная Россия» и т. д.

НАБУХАЕТ НЕБО

*   *   *  
там на кладбище — не они вообще
а они теперь — возле пастбища
очень светлый луг — посох стук да стук
и растет полынь или дикий лук

и большой пастух — он такой большой
разливает всем молока ковшом
и такой большой этот общий ковш
им до слез смешно, как ты слезы льешь

в этот мой рассказ не поверить здесь
доказательств нет, ожиданье есть
но всегда вон тем — не хватает тех
не ищи в земле, посмотри наверх

*   *   * 
ее раздели, положили в лодку,
укрыв плетеной рыболовной сетью,
и ржавый колокольчик у виска
теленькнул в темноте последний раз.
И оттолкнули лодку сотни рук,
но не было людей в ту ночь вокруг.

И вот она плывет под темным небом,
и в камышах кричит ночная птица,
и молчаливо карп глядит со дна,
как в лодке уплывает в даль она.
И так звезда над нею высока,
и страшно нескончаема река.

Когда о камень лодка зацепилась,
не вздрогнула и не пошевельнулась,
и слушала, как сквозь ее усталость
пробоина водою наполнялась.
Твердила, погружаясь в тяжкий ил:
«Храни меня, Господь» — и он хранил

*   *   * 
Ей-Богу, просто сумерки богов.
Смотри, какое небо — это вряд ли
хороший признак. Тягостные капли
бьют по косой в предчувствии снегов.

Твой дом теплоспасителен, когда
он окружён периметром артерий —
всю ночь журчало что-то в батарее.
К тебе идёт огромная вода.

Ну а чего ты, собственно, искал
в свои слегка за мкадом и за тридцать,
где на тебя, желая подкрепиться,
огромный космос повернул оскал,

всей бездной грозно всматриваясь в то,
чем ты себя считал до той минуты,
пока мы все не вышли на плато —
смешные и чумные лилипуты, —

и в каждом бьется собственный резон.
А вот тебе, к примеру, подорожник,
он исцеляет внешне и подкожно,
но погоди, пока что не сезон.

Цепляйся за борт и слегка живи.
Грядёт финал, и ты — его подельник.
А так хотелось ясности в крови —
суббота, воскресенье, понедельник.

*   *   * 
Говорил прародитель людей Адам:
«Я ведь Некту яблока не отдам!
Не отдам ему, хоть он дерись со мной
это яблоко с Землю величиной».

Он смущенный, голый был, несвятой.
Спелый фрукт лежал на ладонях той,
что смеялась и предлагала грех,
оправдавший после по ходу всех.

В общем, Некту случился крутой облом,
состоявший навечно и твердо в том,
что ни Стивен Джобс, ни пастух Парис
не отдали, хоть он вообще дерись.

Потому что яблоки бьются в нас,
это яблочный всходит над миром Спас.
Я иду по саду, как шел Адам —
не отдам, не отдам, не отдам!

Луч сверкает в пепельных волосах,
и сияет яблоко в небесах.
А на древе Некто, тая смешок,
обвивает крону как ремешок.

*   *   * 
Лето бабье, память просто девичья.
В трубах ветер жалостно свистит.
Рассказать тебе бы, кто я, где и чья —
да беседы тяжело вести.

После аварийной страшной полночи
кровь во рту, в мозгах тяжелый дым.
Помню, я спросила в скорой помощи:
«А язык останется таким?»

Он когда-то доводил до Киева,
но сейчас мне сложно говорить.
Как-нибудь без слов теперь пойми его.
Над губой дрожит стальная нить.

Если бы не это повреждение,
ты узнал бы от меня уже
об одном… ну в общем… наваждении…
Об одном… ну типа… мираже…

Я к тебе… ну то есть… это может быть…
Я о том… короче… ни о ком…
Счастье, что врачами не положено
нас трепать поганым языком.

День неумолимо убавляется.
В трубах свищет чей-то страшный зык.
Слава Богу, так и не срастается
вовремя прикушенный язык.

*   *   * 
С кем угодно, Боже, но не со мной.
Набухает небо больной весной.
Я корабль в бутылке, смотрю в окно.
С кем угодно, Господи Боже, но

пощади меня, у меня кредит,
у меня у мамы спина болит,
кто же справится с этим, когда решишь
суд свой править — страшен и наивысш.

А еще есть он, и еще она,
и смешная женщина есть одна,
и еще есть странный такой мужик.
Неужели над их головами — вжик —
вдруг блеснет карающий светлый меч?
Как бы разом всех мне их уберечь?

Ведь еще есть Кошкина — как же с ней?
А еще есть Леха, Тихас, Андрей,
Константин Сергеевич и Олег,
и еще самый важный мой человек.

А еще Данила — его куда?
Не отдам их, Господи, никогда.

С кем угодно, Боже, но пощади
всех, которым сейчас так тепло в груди,

всех, которых помню и берегу,
всех собравшихся нынче на берегу.

Так когда-то в небо воскликнул Ной:
«С кем угодно, Боже, но не со мной!»

©    Дана Курская