К 70-летию поэта
     В этом году исполняется 70 лет со дня рождения Михаила Всеволодовича Анищенко (09.11.1950 – 24.11.2012), которого многие литературные критики считают лучшим русским поэтом своего поколения.
                                                          Валерий РУМЯНЦЕВ
                                                          г. Сочи

«Люблю тебя, как любят неземное...»
          ( Тема любви и дружбы в лирике Михаила Анищенко )

    Выдающийся русский писатель Валентин Распутин писал: «…Вольно или невольно мы подошли сегодня к черте, когда слово становится не частью жизни, одной из многих частей, а последней надеждой на наше национальное существование в мире». 
    И он, разумеется, прав. Именно лучшие образцы художественной литературы поднимают дух народа в годы тяжёлых испытаний, помогают полноценно жить в мирное время, доставляя нам не только эстетическое удовольствие, но и обучая нас, наставляя, воспитывая и делая нас мудрее.
    И особенно незаменимо для нас поэтическое Слово. Оно и в виде песни, и в лирическом оформлении, и в форме басни оказывает сильное воздействие на людей и способствует тому, чтобы каждый стремился стать настоящим человеком.
    Великий пролетарский писатель А. М. Горький восклицал: «Прославим поэтов, у которых один бог — красиво сказанное бесстрашное слово правды!» И таким поэтом, у которого всё это было, с уверенностью можно назвать Михаила Всеволодовича Анищенко. Поэт писал о судьбе России, о состоянии своей души, о людях, о родной природе — и везде у него звучало «бесстрашное слово правды». Искренно и проникновенно он писал и о любви и дружбе. Давайте почитаем некоторые его стихи на эту тему.

      
ЗВОНОК
Дождь барабанил по окнам.
Тренькнул звонок.
Он встал,
Снял трубку:
— Алло?! — 
И вздрогнул,
И крикнул в неё: — Я ждал!
Вы где? На вокзале? Я буду!
Не слыша в ответ ничего,
Кричал он и верил,
Что чудо
Сбывается в жизни его.
Потом он бежал через ливень
Туда, где светился вокзал,
И, мокрый до нитки,
Счастливый,
Шептал, задыхаясь:
— Я ждал!..

А там, у большого вокзала,
В сырой непролазной ночи,
Она ещё трубку держала
И слышала, как он кричит.
Поодаль мужчина с вещами
Крутил её старенький зонт.
И вновь репродуктор вещал им,
Что поезд сейчас отойдёт.
И ждать было глупо чего-то.
Но было обидно и жаль,
Что тот, кто играл её зонтом,
Ни разу вот так не кричал.

    В одном стихотворении — целая повесть о любви. И мурашки по коже при чтении. И не хочется здесь выискивать ни удачных метафор, ни ярких эпитетов, ни других художественно-изобразительных средств. Почти у каждого из нас была в жизни или безответная любовь, или расставание с любимой по глупости. Со временем ко многим приходит  и осознание утраты чего-то необыкновенного, и жажда любой ценой вернуть утраченное. Но не всегда и не у всех это получается. Не получилось и у лирического героя стихотворения. И какую великолепную поэтическую находку мы увидели в стихотворении! Он — без зонта в ливень (то ли забыл в порыве, то ли у него его нет вовсе) и другой мужчина — «тот, кто играл её зонтом».

ЭЛЕГИЯ
Надрывается ветер заблудший,
Колобродит всю ночь в камыше.
И чем хуже погода, тем лучше
Почему-то теперь на душе.

Ничего, я с дороги не сбился
И совсем не знаком с ворожбой.
Я в счастливой рубахе родился
И снимал её только с тобой.

А теперь возле дома слепого
Я хожу, словно вор, без огня…
Хорошо, что ты любишь другого,
Как когда-то любила меня.

Хорошо, что без боли и страху
Ты мне машешь рукой на ходу,
Что мою голубую рубаху
Носит пугало в нашем саду.

    Лирический герой встретил женщину, которую полюбил («Я в счастливой рубахе родился») и был ей предан («и снимал её только с тобой»). Теперь у неё другой мужчина, но лирический герой по-прежнему желает ей только добра и таких же светлых чувств, которые когда-то она испытывала к нему. И как у порядочных людей, расстались, но тепло друг к другу в душе не выветрилось. Чувства «выцвели», как старая рубаха, которую «носит пугало в нашем саду».
    Видимо, это стихотворение — часть биографии поэта: с первой женой он разошёлся и жил с другой женщиной.

                                                                         Михаил Анищенко

    Когда больше узнаёшь о жизни Михаила Анищенко, то видишь, что разрыв между личной жизнью и стихами у него минимальный. Поэт много раз признавался в своей лирике, что жить ему тошно:

Я устал от тоски. Я не сплю.
Я стою у окна. Замерзаю.
Боже мой! Как я мир не люблю,
Как устройство его презираю.

    И он искал для себя опору в любви. И нашёл женщину, близкую ему по духу, которую стал называть  Омелией. Жили они в селе Шелехметь в полуразвалившемся доме. А накануне, как писал Михаил Анищенко, «мы  бросили город, бросили всё, что было, переплыли через Волгу, словно через Лету, и стали жить в деревне. Вернее — выживать. Мы жили без денег и благ. Замерзали зимой без дров. Жили без электричества, сжигая запас толстых хозяйственных свечей…».
    Поэту помогали выживать поддержка любимой и литературное творчество:

И я разгибаюсь в ночи как подкова,
Как олух небесный, глаголю: «Держись…»
Спасибо за жизнь тебе, русское слово,
За то, что ты снова богаче, чем жизнь.

    Есть у Михаила Анищенко стихотворение «Я воду ношу», которое сегодня исполняется как романс:

Я воду ношу, раздвигая сугробы,
Мне воду носить всё трудней и трудней.
Но как бы ни стало и ни было что бы,
Я буду носить её милой моей.

Река холоднее небесного одра.
Я прорубь рублю от зари до зари.
Бери, моя радость, хрустальные ведра,
Хрусти леденцами, стирай и вари.

Уйду от сугроба, дойду до сугроба,
Три раза позволю себе покурить.
Я воду ношу — до порога, до гроба,
А дальше не знаю, кто будет носить.

А дальше — вот в том-то и смертная мука,
Увижу ли, как ты одна в январе
Стоишь над рекой, как любовь и разлука,
Забыв, что вода замерзает в ведре…

Но это ещё не теперь, и дорога
Протоптана мною в снегу и во мгле…
И смотрит Господь удивлённо и строго,
И знает, зачем я живу на Земле.

    Знаем и мы, зачем жил на Земле человек, которого звали Михаил Анищенко. Казалось бы, поэт набирает воду в реке и несёт вёдра домой. И, на поверхностный взгляд, это всё, о чём сказано в стихотворении. Но это далеко не так. В этом шедевре множество смыслов: и заботливое отношение к любимой женщине; и обеспокоенность будущностью этой женщины, когда он уйдёт из жизни; и паршивое физическое самочувствие поэта, и пейзаж суровой зимы, и сомнение в православном обещании жизни после смерти («Увижу ли, как ты одна в январе...»). Это стихотворение носит очень личный характер. Будто бы поэт пишет жене письмо, в котором высказывает всё, что его мучает, пока носит воду.
    А вот другое его стихотворение:

Концы с концами не сведу.
Темна последняя тетрадка.
И я, любимая, уйду,
Сгорю, растаю без остатка.

И я, любимая, уйду
Туда, где смерти не боятся.
И ты, как ласточка в аду,
Начнёшь над памятью метаться.

Но там, где муки, тлен и плен,
Ты будешь вечною женою…
«Скажи, мой миленький, зачем
Ты не забрал меня с собою?»

Скажу: «Любимая, живи,
Топчи заветную дорогу!
От нашей веры и любви
Теплее родине и Богу.

Живи в остуде и бреду,
Во сне живи и круговерти,
Живи, как ласточка в аду
И как зачатье после смерти!

    Литературоведам ещё предстоит изучить многогранный поэтический язык Михаила Анищенко, и, я уверен, они увидят в его поэзии много того, что мы, рядовые читатели, не видим. Есть же какая-то тайна в его поэзии? Иначе бы мы не восхищались художественно-изобразительными средствами в его лирике. Он очень тщательно, до изнеможения работает над Словом, — поэтому и сам пишет, что «синеглазый майский гром плохие рифмы ставит к стенке и рубит штампы топором».
    Следующие строки поэта подтверждают этот вывод:

Любить. В тумане краснотала
Ломать всю ночь серёжки верб
И понимать, что жизни мало,
Уже идущей на ущерб,
Чтобы любить её, токуя
В ночи, без проблеска огня…
Любить её. Одну. Такую,
Уже забывшую меня.

    Как и большинство мужчин, поэт не раз увлекался женщинами:

Я буду грустить, улыбаться,
Смотреть на тайгу за окном,
В случайных попутчиц влюбляться
И мучиться долго потом.

    Однако по-настоящему Михаил Анищенко любил в своей жизни, видимо, только два раза. О любви нельзя написать талантливо, если не было большого чувства. В этом мы убедимся, если прочитаем стихотворение поэта «Ищу тебя»:

Во мне ты видишь пору листопада,
Когда прозрачны мысли и мечты,
Когда ни слов, ни музыки не надо,
Когда и так все помыслы чисты.
Ты вся во мне, и мы с тобою двое…
Среди миров, затерянных во мгле,
Люблю тебя, как любят неземное
Потерянные люди на земле.

    В вопросах любви всю жизнь нам приходится «сдавать» экзамены: разлуки, ревность, мимолётные увлечения…  Судя по лирике Михаила Анищенко, он был однолюбом, и в одном из стихотворений он признаётся: «но возил любовь в салазках над обрывами разлук». И такой вывод подтверждается выдержкой из его другого стихотворения:

Бьёт в лицо снегопадом.
На земле гололёд.
Но любимая рядом
Как спасенье идёт.

Эти руки и губы
Не остыли во мгле.
Значит, есть однолюбы
И на этой земле.

Тихой музыкой вея,
Открывается даль.
За любовь и доверье
Даже жизни не жаль.

    Как-то, сидя с друзьями на берегу Волги у костра, разговорились мы на разные темы, в том числе и о любви. Я сказал, что любовь — это когда готов отдать жизнь за то, чтобы любимая тобой женщина не умерла. А если не готов отдать жизнь, то это — не любовь, а увлечение. Один мой приятель не согласился с моей позицией, а другой — промолчал.
    В стихотворении «Письмо» у поэта звучит одновременно тема и любви, и дружбы:

Другу такое горькое
Письмо почтальон принёс,
Что дым от моршанской махорки
Весь вечер доводит до слёз.
А рядом мерцанье деревьев,
Усыпанный звёздами пруд…
И тысячи вёрст до деревни
Где песни на свадьбе поют.
Там лихо скандируют:
— Горько!
Там дым дорогих папирос…
А тут вот простая махорка
Весь вечер доводит до слёз.

    Удивительно! В стихотворении всего две «маленьких» метафоры («мерцанье деревьев» и «усыпанный звёздами пруд»), а скребёт душу, вызывает сопереживание и другу, и автору, который, как видится читателю, весь вечер сидит рядом с другом и курит махорку. В стихотворении не говорится, почему Она вышла замуж за другого, который живёт «за тысячу вёрст». Но что-то подсказывает читателю, что причина тут в материальной стороне: тут курят моршанскую махорку, а «там дым дорогих папирос». Здесь поэт очень удачно использует противопоставление и тем самым усиливает восприятие текста читателем. Лучшего эпитета, чем «горькое», к слову «письмо» в этой ситуации и не придумаешь. 
    Переехав жить из Самары в село Шелехметь, Михаил Анищенко стал жить бедно. Множество бывших друзей и приятелей сразу забыли о нём. В стихотворении «Снова в деревне» он прямо говорит:

Я глух и нем, как эта стенка.
В дыму, в потёмках и во рже,
От мира прячусь, словно Стенька,
Друзьями преданный уже.

    А вот выдержка из другого стихотворения:

Не напрасно дорога по свету металась,
Неразгаданной тайною душу маня…
Ни врагов, ни друзей на земле не осталось…
Ничего! Никого! — кто бы вспомнил меня.

    Потере друзей способствует и то обстоятельство, что многие из них стали меняться на глазах под воздействием лозунгов новой жизни в России:

Время сбилось с извечного круга —
Все пророчества воспалены.
На лице у любимого друга
Я увидел оскал сатаны.

    Но тех немногих, кто остался и впал в отчаяние, поэт старается поддержать. Одного он убеждает так:

Не сдавайся, брат, не кисни,
Не стреляйся на плацу.
Я и сам бежал по жизни,
Словно слёзы по лицу. 

    Вадим Карасёв дал очень точную характеристику поэту: «Михаил Анищенко — передатчик традиций настоящей культуры, идущих из глубины веков. Мне кажется, внимательный читатель, прочитавший произведения самарского поэта Михаила Анищенко лет через сто получит представление о том, что мучило и что радовало талантливого и совестливого русского человека времён распада империи». И с этим трудно не согласиться.
     А Сергей Арутюнов высказался так: «Оставив нам на попечение свои стихи, русский поэт Михаил Анищенко поручил каждому из нас память о себе. Будем же верны этой памяти…»

©    Валерий Румянцев