КОНКУРС: «Мы рождены для вдохновенья…»

     Накануне минувшего Международного дня поэзии были подведены итоги первого ярославского областного поэтического конкурса «Мы рождены для вдохновенья...», организованного Ярославским областным отделением Союза писателей России и Департаментом культуры Администрации Ярославской области. В этом номере журнала мы знакомим читателей с творчеством победителей и некоторых участников конкурса в категории  поэты в возрасте старше 35 лет. В следующем номере мы представим произведения молодых ярославских поэтов: победителей и некоторых участников конкурса.
 

Нина ВИНОГРАДОВА
п. Волга, Некоузский район

ПРО СЧАСТЬЕ
Опять проснуться с любимым рядом,
В шальное утро шагнуть с порога —
Как мало людям для счастья надо,
Как в этом мире дано им много!

Возможность видеть, как по аллеям
Резвится дождик ребёнком малым,
И свежий ветер вдыхать, пьянея,
И укрываться закатом алым.

Ловить снежинки в свои ладошки,
Букет ромашек дарить кому-то,
А ночью звёздной под плач гармошки,
Как в детстве, снова поверить в чудо.

Добром делиться и на рассвете
Весь мир раскрасить цветами радуг.
Как много людям дано на свете!
И как им мало для счастья надо!     

Владимир ИЛЬИЧЕВ
д. Коробцово, Борисоглебский район

ПО-ДРУГОМУ
                                  А. Е.

Я тот ещё Наполеон.
Самолюбив! Талантлив! Мелок...
Нетленным чувством окрылён
среди летающих тарелок.

Великий тактик и стратег.
Надысь грозил пришельцам саблей.
Но что я вижу из-за тех
тарелок, дронов, дирижаблей?

Историк режет Красоту,
готовый к славе и дурдому.
А я, наверное, расту,
съедая ревность по-другому.

Да что ни дом — то жёлтый дом
от непроглядности и смога,
лишь на погоне золотом
играет солнышко немного.

Не Изабель, но Анабель
меня на подвиги толкает,
и вновь ложится на пастель,
едва возвышусь над полками.

Как хорошо, что мне пока
не ближний свет — до полувека,
что дело ближе к сорока,
что век — инфо, а кожа — эко.

Как хорошо, что я отдал
врагу-мерзлятику пустыни...
Зима... Снег — та ещё вода.
Арбузы снятся мне! И дыни.

*   *   *
Понимаешь, ты... красивая,
в плоскостях любых осей,
но Земля — гнездо осиное,
и для ос  я — фарисей.

Я в тебе заметил большее,
чем причина пожужжать
о недвижимости Борджиа
на границе Курмыша.

Не считаются приличными
сны-заметки на полях,
там прописана опричнине
желтизна полос и блях.

А сейчас заметить хочется,
что тебя я не спасу:
те же краски, жало точится,
превратишься ты в осу.

А сейчас мне снова верится,
что — спасу, не зря — люблю
и пишу о цвете вереска
золотишком по углю.

ЕСЛИ АНГЕЛ ЧТО-ТО ДАЛ...
Если ангел что-то дал —
размышляй по-ангельски,
не пытайся примерять
на обычный прок.
И не суть, кто объяснит,
Шефнер или Анненский,
ипостась почти одна
у рассветных строк.

Если ангел что-то взял —
рассуждай по совести,
ни секунды не жалей
ни рублей, ни сил.
Может, надобна метла,
не крылом же сор мести!
Сам порядок наведи:
ангел попросил.

Если ангел улетел —
не спеши печалиться,
всем положено вершить
многие дела.
Заскучаешь — он с тобой
в интернете счатится,
и в ненастье не лишит
тёплого крыла.

Если ангел в зеркалах
часто отражается,
чаще, чем твоё лицо,
значит, ангел — ты.
Посмотри в окно и в чат,
кто и в чём нуждается,
от единственной любви
до второй метлы.

Елена ИВАХНЕНКО
г. Рыбинск

НЕБЕСНЫЕ ОДЕЖДЫ
Не снег идёт на крыши и тропинки — 
Процессия торжественно идёт,
Как будто с неба каждая снежинка 
Свой дар на землю бережно несёт. 

Не чуда, но похожего чего-то
Изъезженная шинами земля 
Ждала давно. И ждал усталый  город.
И вот оно — в начале февраля:

Покуда не утоптан, не укатан 
И не нарушен лёгонький покров, 
Так чисто всё, нетронуто и свято, 
И в снегопаде тонет шум шагов. 

Наверное, опять на город грешный
Глядел Господь. Но нас не покарал,
А дал примерить белые одежды —
В саму невинность город наш убрал.
 
И люди, телевизор выключая, 
Чтобы осталась в доме тишина, 
Про Интернет забыв, про чашки с чаем,
Плечом к плечу теснятся у окна.

Вкушают наслаждение покоем, 
Утерянное городом большим.
И к снегу — словно к небу — всей душою—
Всем тем, что в нас осталось от души…

…Белеет мир небесною одеждой,
Неспешный снег струится за окном.
Господь на город наш глядит с надеждой
И праведных опять считает в нём.

НА ОКРАИНЕ
Здесь, на окраине города
Избы в снега вросли.
Как островок отколотый,
Этот клочок земли.

По вечерам с работы я 
Здесь прохожу пешком.
В сумерках избы кроткие
Дышат печным дымком.

Тропки едва протоптаны.
Редкий фонарь горит.
Слышно, как за воротами 
Снег во дворе скрипит.

Словно в былом столетии 
Я оказалась тут.
Окна глядят приветливо,
Словно меня и ждут.

Словно  зовёт  бесхитростно
Дом с кружевной резьбой,
Словно вот здесь и выросла
Я, с городской судьбой.

Вроде всё просто: вечером 
Светят на снег огни… 
…Жаль, что родных не встречу я.
Нет здесь моей родни.

Вдаль ухожу, и чудится —
Кто-то глядит вослед.
А оглянусь — на улице
Больше людей-то нет.

ВЕСЕННЯЯ ПОЧКА
Последний снег не весь растаял, 
Ещё белеет средь полей.
А тёплый ветер пробуждает 
Траву, уснувшую в земле.

А я — совсем как эта почка,
Что влагу талую пила
И под чешуйками листочки 
С душистым цветом берегла.

Её весенний дождик моет, 
Целует солнце горячо.
И скоро почка  нам раскроет
Свой неразжатый кулачок.

А почка жаждет откровенья. 
Пусть ждёт её и зной, и град.
Но ведь на то и день весенний, 
Чтоб раскрываться, чем богат.

ПИСЬМО ИЗ АФГАНА 
Вот письмо: «Любимая Танюша!
Долго от тебя ответа ждал.
После боя спать хочу. Но — слушай,
Как же о тебе я соскучал!

Знаешь, я, наверное, везучий:
Через месяц мне уже домой.
Для афганца  очень редкий случай —
За два года — целый и живой.

Понял я, со взводом вдаль шагая,
Понял, едким порохом дыша, 
Что меня от смерти сберегает
Только твоя верная душа.

Жди меня, осталось уж немного.
Не реви ночами, хорошо?
До свиданья, зайка. 
Твой Серёга.
Всей  родне твоей — привет большой.

До свиданья.  Сидя засыпаю.
Ты приснись, Танюшка, мне, приснись.
Много  раз целую, обнимаю,
Как при встрече мы бы обнялись».

…Получила телеграмму Таня
Сразу вслед за маленьким письмом,
Что погиб Серёга там, в Афгане.
Вот и всё о Тане и о нём.

МИШКА, МИШЕНЬКА…
Раз бабулька говорливая
Речь со мною завела:
«Ах, какая же счастливая 
Молодость моя была!»

Да, наряды небогатые,
И не слишком сытен стол.
Эх, года, года тридцатые,
Закадычный комсомол.

Мы гурьбой ходили, с песнями.
Заводила наш, комсорг,
Миша мой… Да неизвестно мне,
Где и как он сгинуть мог.

Гибли многие, безвинные…
В год… В какой?  В тридцать седьмой…
В восемнадцать с половиною
Арестован Миша мой.

Мы сидели с ним на лавочке.
Современным не понять —
Называл  меня он «лапочкой», 
А не смел поцеловать.

Мы же были-то  безгрешными.
А его уже стерёг
В тот же вечер за черешнями
Страшный «чёрный воронок».

Предъявили красну книжечку,
«Едешь с нами» — говорят.
Увезли мово парнишечку,
Словно в чём-то  виноват.

И не дали распрощаться нам.
Только крикнул на ходу:
«Не ищи меня. Вернусь — и сам
Если буду жив, — найду»

Да давно уж на погосте он. 
Так вот жись-то и  прошла:
Замуж вышла, деток ростила,
А счастливой не была.

Закатилось моё солнышко.
Мишка… Мишенька… Милок!»
…И посыпались, как зёрнышки,
Слёзы бабкины в платок…

Надежда КУДРИЧЕВА
г. Ярославль

ДОЖДИ
Это осень скребётся сегодня в окошки
мягкой лапкой трёхцветной задумчивой кошки,
ей смешно, листопадно, и грустно немножко
оттого, что для кошки закрыто окошко.
А листве пополам, что в июле окошки
не откроют для радужной, ласковой кошки,
и летит к облакам стаей бабочек. Можно
распахнуть облака, если это не сложно?
Открывается в небушке тихо окошко,
приглашая компашку с танцующей кошкой.

КОСМОС
Я иду по земле, но скучаю по той
первозданной святой чистоте простоты,
где тихонько звезда говорит со звездой,
и кометы с планетами спорят на ты.

Там никто не сорит ни рублём, ни словцом,
там великого космоса вечный простор,
и поёт над моим просветлённым лицом
ветер дивных невидимых сказочных гор.

Там цветы и цвета каруселью во мгле
лучших снов повторяют палитру шутя,
там нет лет и звенит серебром в хрустале:
— здравствуй, милое, жданое божье дитя.

ПИФАГОРИТСИЧЕСКОЕ
Тебе прощенья нет? Мне всё равно теперь,
когда ты потерял доверие и дружбу.
Поди через запрет — гляди открыта дверь,
ты только присмотрись, а кто несёт там службу?
Остановись. Акстись. А вспомнишь — преклонись,
и «Отче наш» читай — они исчезнут сами.
Припоминай обетованный май,
неуловимое лови цунами,
и легче лепестка лети сквозь все века,
исполнятся мечты и сбудутся поэмы.
Мой бывший друг, рука поэтская легка,
запретной темы нет, есть сказка теоремы.
Она и аксиома, мон ами.

КРЕСТОВСКИЙ ПАРК
Букет цветов, рука у лба.
Кого ты смотришь в той аллее?
Сто Лорелей о Галилее
рыдают. Нас зовёт труба
Архангела летящих звёзд.
Мой Лоэнгрин приехал снова,
и на ладони лист кленовый,
и скоро осень, свят и прост
ответ, который никогда
не прозвучит на тишь вопроса.
Мы аккуратно сеем просо
на дно вчерашнего труда.
Над отраженьем глыбы льда

Оксана САБУРОВА
г. Ярославль

ОСЕННЕЕ ЛЕТО
Осеннее лето без спросу пришло,
осталось со мной без запроса.
Вернётся когда-нибудь снова тепло,
и ляжет по городу косо.

Легонько над крышей всплывут облака
без хмари, тоски поднебесной.
Сейчас по-другому, но только пока:
почти беспроглядно и тесно.

Привыкнуть привыкну. Немного закис
мой мир одиночества прежний.
Набухшее небо торопится вниз,
и плачется всё безутешней.

А как же всё там, что за кромкой небес?
Я так ведь хочу улыбнуться...
Но давит холодного призрака вес —
от солнца — осколочек блюдца.

ШЕСТОЙ ДЕНЬ
Вечер окунулся в тёплый чай,
желтизна окрасила окно.
Некому в квартире отвечать,
и в стекле просвечивает дно.

Бьётся время тихое в виски
тихим стуком, заполняя тишь:
отпусти его ты, отпусти,
и счастливей станешь ты, глядишь...

Только вот в чем дело: не держу.
Он ушёл навечно, не прося
отпустить, и перешёл межу
от живых до мёртвых, вот и вся…

правда, вечер плещет через край,
остывает горькая вода.
Где-то там открытый мёртвым рай,
и к нему — разлитые года.

ДОЖДЬ ЛЕТИТ
Дождь летит от неба в ноги,
где-то балуются боги,
где-то капельки летят,

где-то сидя на треноге
дева-пифия в тревоге
среди струй забыла взгляд.

Всё напрасно, всё не точно,
всё прекрасно, всё порочно,
дым прибит водою вниз,

где оплаканная почва
исторгает многоточья
пробивающихся лиц.

Бьются капли громким звуком,
бьются капли звонко, глухо,
всё должно прийти, пройти.

Будет сыро, будет сухо,
будет хлебом, будет супом,
будет вкусно, не ахти.

Дождь обрушен с неба в ноги,
где-то балуются боги
и, пожалуй, хорошо

будет многим и немногим
раздолбаям, людям строгим
и — кому как суждено.

Любовь ФОМЕНКО
г. Переславль-Залесский

АНГЕЛ МОЙ     
Все печали мои белым пологом
Кружевная метель замела —
Это мама моя белым облаком
На рассвете по небу прошла.

Дорогими знакомыми лицами
Снова полон родительский дом —
Это мама моя синей птицею
Незаметно взмахнула крылом.

До души прихватило, до донышка,   
На коленях послушно стою, —
Это мама моя ясным солнышком
Обезболила душу мою.

Обойдя все невзгоды и битвы, я,
Проживу, никого не виня, —
Где-то рядом святою молитвою
Ангел мой охраняет меня.

ОШИБКА ПРИРОДЫ
Одуванчики…  в октябре…
То — ошибка иль шутка природы?
Видно, месяц на смертном одре 
Перепутал законы и коды.

А, возможно, шальная любовь —
Иль твоя, или чья-то чужая,
Нам о лете напомнила вновь,
В непогоду рассвет провожая? 

Одуванчики…  в октябре…
Свежий ветер — порывистый, юный. 
Будто сердце моё на заре
Заскучало о жарком июне…

Среди серой потухшей травы 
Одуванчиков жёлтые стаи —
Так близки мне, так дороги вы, 
Словно мая странички листаю.

Одуванчики…  в октябре?
Зачеркнув все земные  стандарты,
Видно, месяц на смертном одре 
Проиграл здравомыслие в карты…

*   *   *    
Мои рассветы, ох, не допеты,
Полны закаты душистой мяты…
Умчалось детство за перекрёсток,
Туда, где сердцу легко и просто,

Где ветер с чёлки сорвёт росинки,
Касаясь шёлка моей косынки,
Где у колодца баян страдает,
Душа то рвётся, то замирает.

Напьюсь в колодце воды студёной,
Впитаю солнце душой бездонной.
Помою кринки, прикрою шторы,
Сниму косынку, и снова — в город…

Вернусь ли снова сюда, не знаю,
Где я другая, совсем другая,
Где не допеты мои рассветы,
Где пахнут мятой мои закаты…

РОМАШКА
Первый снег свалился с жёлтых листьев,
Зацепил игриво провода,
Наши души набело очистив,
Растворился в луже без следа.

А на клумбе белая ромашка —
Чей-то неразгаданный секрет,
Лепестки, как крылышки у пташки —
Мне взглянула солнечно вослед.

Первым снегом вымыты кудряшки —
Лепестки, подружка, береги…
Ах, ромашка, глупая бродяжка,
От любви отчаянно беги!

СВЕТОФОР           
Осень — это я и ты,
Дар природы симпатичный…
Ярче взгляды и цветы,
Песен больше, чем обычно.
Это розовый простор,
Торжество любви бессонной…
Осень — это светофор:
Жёлтый, красный и зелёный…

Это листьев шумный бал,
Где сбываются надежды,
Это солнца пьедестал
И союз желаний нежных…
Это птиц прощальный хор,
Небосвод к утру ядрёный…
Осень — это светофор:
Жёлтый, красный и зелёный!

Осень — радуга дугой
И зимы несмелый ропот.
Осень — это, дорогой,
Расставаний тихий шепот.
… Это — я, твой приговор!
Это ты — мой непрощённый…
Осень — это светофор:
Жёлтый, красный и зелёный!

©    Нина Виноградова, Владимир Ильичев, Елена Ивахненко, Надежда Кудричева, Оксана Сабурова, Любовь Фоменко