Из старых журналов
«ГИПЕРБОРЕЙ» № 1

Василий ГИППИУС

                 1
Протянулась с надеждой безнадежной — 
Не дотянется детская рука,
И, колеблемая в воздухе безбрежном,
Не изменится звездная река.

Только раз зажженная залетела
Прямо в сердце, и сердце пронзено.
Золоченым камушком прозвенела
И зарылась в розовое дно.

И когда мы радуемся вместе
И умильно и пламенно молчим,
На поверхности от вечного блеска
Разбегаются ровные лучи.

                 2
Ветер не сумрачен и не страшен,
Сердце звенит, и тает лед.
Видишь — из неба, из звонкой чаши
Каплями брызжет желтый мед.

Город весенний — речные разливы,
Люди всплывут, умрут в волнах.
Все заласкаю, сильный, счастливый,
Нежность миров в моих руках.

Нежность миров в руках сжимаю,
Жадно сжимаю в глубине.
Если растаешь — и я растаю,
Если прильнешь — захлебнусь в волне.

        3. РЕВНОСТЬ
Не о неверном думать дыме,
Не в нежности заледенеть,
Но помнить пламенное имя
В прозрачной, райской тишине,

Но истощить разлукой душу,
Но жадно жечь уста твои,
Как будто ты со мной, и душишь
И стонешь от моей любви.

Как будто времена не властны
И будущее — тоже труп,
Как будто нет для губ прекрасных
Чужих и истомленных губ.

И скорби нет в садах вечерних,
В Господнем, огненном раю,
И мой единственный соперник — 
Он, Сотворивший плоть твою.

                 4
Чем нежнее мои созвучия,
Тем оторванней от тебя,
Оттого что душа бегучая
Никогда не полюбит тебя.

Оттого что в словах не скажется
И в безмолвии не всплывет,
Все, что в ласке ночной завяжется,
И развяжется — и умрет.

И когда над жизнью безжизненной
Даже высь, даже ночь молчит — 
Только твой поцелуй таинственный
Загорается и говорит.

Владимир НАРБУТ

СТОЛЯР
Визжит пила — уверенно и резко;
Как рожь, ползут рисунка завитки,
И — неглубоким желобком стамеска
Черпает ствол и хрупкие суки.

Кряжистый, низкий, лысый, как апостол,
Нагнулся над работою столяр:
Из клена и сосны почти что создал
Для старого Евангелья футляр.

Теперь — соединить бы. Из кастрюли
Два-три мазка хватают кистью клей,
И половинки переплет сомкнули
С колосьями — не из родных полей.

Подсохнет, — надо прикрепить застежки.
Пригладить лаком бы, да жалко — нет.
В засиженные мухами окошки
Проходит пыльными столбами свет.

Как будто день чрез голубое сито
Просеивает легкую муку, — 
И ею стол и лысина покрыты,
И на стволе — она и на суку.

О, щедрая рассыпчатая манна!
Не ты ль приветствуешь Господний труд?
Не от тебя ли тут благоуханно
И мнится — злаки светлые растут?

Смотри: пила опять перебирает
Зубцами острыми короткий брус,
И долото долбит и ковыряет,
И мастерит подобье крупных бус.

Смотри, осенний день, и на колосья,
Что выточить рука, трудясь, могла.
Смотри и молви: «Их пучок разросся
Маслиной Ааронова жезла!»

Сергей ГЕДРОЙЦ

Камнем когда-то коснулся ноги я твоей,
Позже, когда проснулся душой своей,
Песни пел птицею, вольные песни полей,
С каждым рожденьем любил все любил сильней.

Облаком легким от солнца тебя закрывал,
Средь тростников тихо на флейте играл,
Валом встречал тебя, в плаваньи бурных морей,
С каждым рожденьем любил все сильней, все сильней.

Встретились снова, и снова тебе свою душу отдал,
Путь, по которому шел, не колеблясь избрал,
Чувствую скоро закат моих жизненных дней,
С новым рожденьем любить тебя буду сильней.

Октябрь 1912 года, С-Петербургъ