220-летию со дня рождения Александра Пушкина посвящается

«… И ЖИЗНЬ, И СЛЁЗЫ, И ЛЮБОВЬ.»

В этом году городское литературное объединение имени Н. М. Якушева города Рыбинска свой, уже двадцать второй по счёту конкурс посвятило юбилею великого русского поэта, его девизом стали строки Пушкина —  «И божество, и вдохновенье, и жизнь, и слёзы, и любовь». В конкурсе приняли участие литераторы из разных регионов России. Наш журнал знакомит читателей с творчеством победителей конкурса в номинации «Поэзия».

Зарина БИКМУЛЛИНА
г. Москва

СУСЛИК
Когда пустота, будто в высохшем русле,
И трудно дышать, будто в воздухе смог,
Представь, что в степи дремлет маленький суслик,
Свернувшись в пушистый и тёплый комок.

А где-то над сусликом плещутся маки.
Коробочки зёрен и шелест семян.
И снятся ему золотистые злаки,
И солнечный воин, и отблеск стремян.

И травы покрыты хрустящею коркой,
Которая сладко трещит на зубах.
Темно и уютно у суслика в норке,
И сам он степными лугами пропах.

Спит суслик. Он дёргает левою лапой
И острую мордочку прячет под хвост.
А ветер разносит чарующий запах
Тревоги, полыни и конских волос.

И если весь мир, угловатый и жёсткий,
Несётся с обрыва, круша и дробя,
Пусть маленький суслик с пушистою шёрсткой
Увидит прекрасные сны за тебя.

СТАРОМОСКОВСКАЯ
Монохромные дети на санках катались.
«Пер'вый» снег застывал в некрещёный январь.
Ингибируйте мой гомогенный катализ,
Мой распад из творения в тварь.

Монохромною «булошной» пахнет за стенкой,
И потоками патока с плюшек течёт.
Пририсуйте окно, отоприте застенки,
Я уже не нечет, но ещё и не чёт.

Словно камни и соль прокажённым по коже,
По Москве монохромные хлещут «дож' ж'и».
«Абырвали» скрипят на промокших прохожих,
Приглашая на борщ и на щи.

Существуют бесцельно пустые тростинки.
Вхолостую круги нарезают часы.
Я хронический стресс заедаю пластинкой,
Не вставая потом на весы.

Нет инструкции ТБ и т. д., даже «ес'ли»
Одолжить и занять RGB под процент.
Монохромное небо не ведает, есть ли
У бараков кирпичный акцент.

И пока серо-серые сумерки дышат,
Расплываясь по грязной оградке пруда,
Я стою босиком на поехавшей крыше,
Понаехавшая не туда.

Любовь КРАСАВИНА
г. Рыбинск

my hero
Эй, мой герой! Мы с вами этот мир
Прошли и вдоль, и поперек, и сверху-снизу.
Вы мой пример, мой друг и мой кумир,
Пока что лишь оформленный в эскизе.
Я восхищался и боготворил
И не нуждался в путеводных звездах...
Молитесь же, чтоб нам хватило сил
Не разбиваться об холодный воздух, 
Который разрывает вашу грудь,
Который у меня застрянет в горле.
Мы не закончим наш короткий путь,
Пока я в маске лишь для вашей роли!

ТОРЖЕСТВА
Город празднует какую уже неделю.
Снова кровью пропитан песок арены,
И угли пожара давно уж дотлели, 
И давно построены новые стены,
И не вьется дым костров погребальных,
Ходят слухи, скоро отменят налоги,
Нет ни пыли от ног солдат на дороге,
Нет уже ни отчаяния, ни печали.
Правда, солнце недавно скрывалось в тучах —
Тучах пепла, но больше такого не будет. 
Ведь все будет прекрасно, все будет лучше. 
Слышишь, как ревут от восторга люди?
Император вновь объявляет игры.
Это кажется, или он печален?
Вот бойцы выходят, сверкая мечами.
Пусть и оба явно тянули битву,
Но для каждого есть по веточке пальмы.
Город празднует дней, кажется, сотню.
Как у цезаря деньги еще остались?
А они не пахнут, это все помнят,
Два кожевника повторяют, усмехаясь.
Это деньги с храмов, а эти с сортиров:
Все они в этих стенах и арках,
В этом песке, где капли крови пунктиром,
В этих угощениях и подарках.
А брат цезаря снова всем недоволен.
Будто не наследник и не обласкан.
Лишь бы только не начал новые войны,
Вот, сидит, на арену смотрит бесстрастно.
Город празднует, и конца не будет. 
Что там завтра, что будет, что слышно?
Почему же вдруг замолчали люди?
Цезарь плачет? 
Ну, это, пожалуй, слишком.

Ольга АЛЕКСЕЕВА
г. Кострома

8 МАРТА
Был воздух пропитан духами,
Ванильною сладостью сдобы…
Весны ощущалось дыханье
В день праздничный, женский, особый…
Бежали ручьи по дорогам
Вдоль глянцевой снежной глазури.
Мимоза размётанным стогом
Желтела на фоне лазури.
И алые реки тюльпанов
Текли вдоль домов, перекрёстков
С огромных рекламных экранов,
Из хрупких прозрачных киосков.
А город был взглядами светел
Улыбчивых праздных красоток…
Вовсю расшалившийся ветер 
Рвал баннеры лихо с «высоток»,
Взбивал, как стилист-самоучка,
Всем волосы модной укладкой…
Весенний тот день злополучный
Мелькнул разноцветной заплаткой
И сгинул, заведомо мудро 
Салют подарив на прощанье…
Не вспомнят мужчины под утро
Хотя бы одно обещанье
Возлюбленным в ветреном марте,
Но будет по праву завещан
В неведомой точке на карте
Им город обманутых женщин.

*   *   *
До утра не погасла люстра
И осталась постель не смятой…
Свято место всё так же пусто.
Оттого ли, что слишком свято?

Оттого ль, что не свято вовсе?
В осквернённое бывшим ложе
Не стремится любимый. В гости
Нелюбимый прийти не должен.

То ли счастья не заслужила,
То ли Бог бережёт от блуда…
Благо есть «золотая жила» — 
Недописанных виршей груда.

Оттого и не спится ночью
И рифмуются чётко строки,
Чтоб увидеть к утру воочью
Одиночества смысл глубокий.

Полина ЗАВЬЯЛОВА
г. Рыбинск

ЗАСЫПАЙ
Глаза закрывай: отправляйся сквозь мрак
Туда, где лазурь мягким шёпотом манит;
Где путь озаряет старинный маяк;
Где теплится жизнь в рваном лоскуте ткани;

Где край беспросветный летит из-под ног;
Где поступью нежной крадётся лисица;
Где нет кирпича, где живой потолок,
От яркости коего ночью не спится.

И зори там тихие, тихие сны,
И голос спокойный так сладко волнует,
И режет глаза от цветной белизны,
И воздух от севера к югу кочует.

И нет ничего, что мешает лететь
На змее воздушном в бескрайние дали.
И нет никого, кто заставит терпеть.
И нет никого, кто вернуться заставит.

Глаза закрывай: отправляйся сквозь мрак
Туда, где никто никогда не достанет.
Верёвку запрячь далеко на чердак —
Спокойно усни в тёплой крашеной ванне.

Там встретит в парадном седой мажордом
И пылким стихом растрясет твою душу.
Беги от себя! Засыпай крепким сном —
Позволь тишине обмануть свои уши.

*   *   *
Замирает в смятении спорном
Форма девичья хрупкого стана, 
Озабочена буднем тлетворным,
Замерзает в углу ресторана.

Под тревожный мотив ветхой скрипки
Самобытного старца-цыгана
Морщит губы в тоскливой улыбке,
Перебором щекочет карманы, 

Отрешенно читает записку
Нелюбимого мужа-тирана. 
Он играл её телом с изыском:
С цвета бледного до баклажана.

Смотрит искоса, впалые плечи,
Голубые глаза-океаны.
Резонирует с техникой речи
Белоснежный жаккард сарафана.

Необычна её летаргия: 
Специфичны душевные раны. 
Пресвятая Мадонна Мария 
В отражении грани стакана.

Приукрашены проседью ранней
Ярко-бурые пряди каштана — 
Рассыпается в гуще скитаний,
Растворяется в мраке чулана.

За спасение сына молитва —
Колыбельная песнь Иоанну.
Ежедневные страшные битвы
Под напевы святого органа.

Анна АТАУЛОВА
г. Рыбинск 

ТРОПАМИ ЗАТЕРЯННОГО РАЯ
У земли и неба на краю
Две души уставших снова рядом.
Осенью повеяло в раю — 
Мёдом, чабрецом и листопадом.

Поворчала поздняя гроза
И ушла, оставив нам прохладу.
Чашка чая и твои глаза — 
Большего, пожалуй, мне не надо.

Памяти серебряная нить
Зазвенит эоловой струною,
Навсегда стараясь сохранить
Ощущенье крыльев за спиною,

Песню озорного ветерка,
Что целует волосы, играя,
И прогулку — об руку рука — 
Тропами затерянного рая.

В МОЕЙ ВСЕЛЕННОЙ
В моей вселенной рождаются звёзды из века в век,
Снуют кометы и континенты идут ко дну,
Лишь на одной планете — задумчивый человек,
Он в терпеливом молчании ждёт весну.

Там, вдалеке, рассыпаются в прах миры,
Вздымается море, ломается надвое горизонт,
А человек неспешно живёт себе до поры,
Храня в гардеробе плащ и цветастый зонт.

Протуберанцы вскипают на теле далёких солнц,
Материки лихорадит, бросает в дрожь,
А человек досмотрит к рассвету сон 
И выйдет, счастливый, под ласковый первый дождь.

Нет ему дела ни до холодных лун,
Ни до нейтронных звёзд, ни до чёрных дыр.
Он на закате, гитарных коснувшись струн,
Укутает песней свой тихий уютный мир.

С горных вершин лавины сорвутся вниз,
Русла изменят потоки бурливых рек,
Лишь на одной планете нет хаоса — только жизнь, — 
Там дождался весны задумчивый человек