Елена ИВАХНЕНКО
г. Рыбинск                                                                                     
«И судьбы не прошу менять...»

ВЗРОСЛОМУ СЫНУ
Ты не здесь. Ты в северной столице. 
Впереди меня не ты идёшь.
Просто паренёк в таких же джинсах
На тебя издалека похож.

Он как ты, такой же долговязый,
Курточка похожая на нём.
Только б шёл помедленней. Не сразу,
Не за этим скрылся бы углом… 

СЫН ПРИЕХАЛ…
А в хозяйстве у нас беспорядки —
Улетело с верёвки бельё,
В огороде не вскопана грядка.
Мы забыли совсем про неё.

Сын приехал — подбитою птицей.
Он печально, как старец, глядит.
Говорит: «Мама, брось суетиться,
Лучше рядышком сядь, посиди.»

И сидим, и не спим до рассвета.
Нужно память листать и листать.
Не прорехи дырявого пледа,
А дырявые души латать.

Чай да семечки. Да разговоры.
Перед этим не виделись год.
До чего же пугливо, не споро,
Исцеляясь, душа восстаёт.

А в окно виден краешек солнца
Да крапива видна с лопухом.
Час придёт — и рука доберётся
И до грядок. Но это — потом.

МАЛАЯ ЛЕПТА

              1 
Ветер мне спать мешал,
В окна швырял листвою. 
Трепетная душа
Чья-то была со мною. 

Слёзно и горячо
Что-то сказать хотела —
То ли просила о чём? 
То ли о чём жалела?

С этой душой немой,
С ней, уходящей в вечность, 
Хмурой порой ночной 
Плакала я, как свечка.

Чем я могла помочь?
Если бы мне открылось…
Может быть, в эту ночь 
С телом она простилась?

Вот и пришла тотчас,
Сильно, видать, любила.
Может, в последний раз
Многое мне простила?

Жалко — то мне кого?
Знать бы, кого теряю.
Слёзы — то отчего? 
Знать бы… Но я не знаю.

Мама? Подруга? Сын?
Кто же, мои земные?
Кто-то из вас один, 
Грешные и больные…

Будьте такими, как есть, 
Там, где вы есть. Но — БУДЬТЕ!
…Дождик стучит о жесть.
Ветер метёт и крутит…

Только б дождаться утра,
Всем дозвониться в восемь.
Может, со мной — хандра?
Просто хандра. И осень.

              2
Было восемь. А, может, семь. 
Позвонила я всем, наконец.
Не стряслось. Ничего. Ни с кем.
Вот и слава Тебе, Творец.
 
А в обед позвонили те, 
Кто давненько уже не звонил, 
Не рассказывал новостей,
И вообще — обо мне забыл.
 
Кто назначил им день звонков?
Надоумил по пять минут
Не жалеть мне сердечных слов,
Слов, которых годами ждут?

Или Бог перекличку вёл, 
Пересчитывал всех моих, 
Успокаивал — что ты, мол, 
Беспокоишься зря о них?

Ожиданье беды не сбылось. 
Остальное — переживём.
Вновь заботушек полон воз 
Я везу. И машу хвостом.

Поспеваю в пятнадцать мест.
Отдуваюсь, как паровоз.
У меня ж — не Иисусов крест, 
А простой повседневный воз. 

Если нужно — я швец и жнец. 
И судьбу не прошу менять. 
О другом попрошу, Творец, —
Ночь прошедшую не повторять.  

              3
Ничего не осталось наутро от ночи тревог.
«Живы все. И о чём только были печали?!»
— Так подумала я. И, шагнув за порог, 
Улыбнулась ветрам и пожала плечами. 

И на что же списать беспричинные слёзы в ночи?
На бессонницу разве и частые стрессы?
… Мне казалось — душа чья-то рядом кричит…
Или так надо мною проказили бесы?

Между тем новый день запрягал и кнутом подгонял, 
Не оставив единой свободной минутки.
Новый день распорядок мне свой диктовал
И затягивал мысли в свою мясорубку. 

И о чём будешь думать? О той же заботе земной.
В воскресение, в храме — и мысли другие. 
О пришелице, плакавшей ночью со мной,
Я искала ответа в словах Литургии.

Я не вспомнила бы. Но к канону пошла со свечой,
Засветить, как всегда, огонёк для покойных. 
В  этот миг словно кто-то меня за плечо 
Тронул чуть. И шепнул: «Обо мне тоже вспомни».

Вот и служба — к концу. Уж людской развернулся поток, 
Устремился на улицу, к двери открытой.
А в углу встали семеро в тесный кружок
Отслужить, как обычно, в конце  панихиду.

Я уже уходила. Но кто-то шепнул мне опять:
— Встань и ты с ними рядом, со свечкою. С краю.
Я  спросила: — Да как же я буду стоять? 
Кто вообще ты? Я имени даже не знаю.

Мне на это — молчанье. Но — как на словах объяснить? 
Можно ль чувствовать кожей чужое рыданье?
Словно к каждому нерву натянута нить,
Безысходность чужую, как чувствуешь чьё-то дыханье?

И — была  не была — встала я со свечою в руке
И просила облегчить душе её участь,
Всё простить и позволить уйти налегке, 
По молитве моей, не скорбя и не мучась.

Панихида закончилась. Как же мне стало легко!
Словно в детстве, на ёлке — чудесно и жарко.
Словно сняли с меня миллионы долгов,
Или, как в Новый год, надарили подарков.

Я не знаю путей и дорог неизвестной души, 
Просто верю — на Небо взлетела свободною птицей.
Может, был человек этот мне не чужим, 
А из нашего рода. И, может быть, самоубийца…

Кем он был? Из каких он веков приходил?
И как долго вымаливал  пропуск на небо?
Я не знаю. Он мне ничего не открыл.
Знаю только одно — свою малую лепту. 
 
Я историю эту поведала грубым ушам — 
Одному атеисту знакомому, как откровенье.
Он обычно твердит, что вовек не поверит попам. 
Но уж мне-то поверит, надеялась я, без сомненья.

Первоклассный он врач. Но махровый при том атеист.
Он подумал недолго и выдал: «Да где же тут факты?
Тут — психозы твои. А психозы на что мне сдались?
Жаль, что я — терапевт. А тебе бы пора — к психиатру».

И о чём было спорить? Ведь он всё равно не поймёт. 
Атеистам учёным такое понятно едва ли…
Ведь не с ним кто-то плакал всю ночь напролёт. 
И молился — не он. И грехи не ему отпускали. 

ЗАБЛУДШИЙ
Шла дорога во поле. 
А закат малиновый
Растекался по небу, 
Словно кровь пролитая.

Плыли тучки алые, 
И в траву росистую
С неба что-то падало
Белое, пушистое.

Нет, не снег на горушке.
На траву зелёную
Сыплют пух да пёрышки
Крылья побеждённые. 

Это бились Ангелы
С полчищами демонов.
Да, видать, неравная 
Сила одолела их.

— Вы откройте, Ангелы,
За кого сражалися?
Да за чью же душеньку
Столько настрадалися?

— За тебя, заблудшего,
За тебя, мятежного,
За твою-то душеньку
Бились безуспешно мы. 

— Как же в бой неравный вас
Без подмоги бросили?
Не по Божьим правилам?
Не по Божьей совести?

— В бога если б верил ты— 
Жил бы сам, как надобно. 
Вот тогда и перья бы
На траву не падали. 

Мы давно бы демонов
Разогнали полчища. 
Это ты всё время нас 
Оставлял без помощи.—

Так сказали Ангелы, 
Крылышки расправили, 
Скрылись в тучи алые.
А меня оставили.

ДУША
Вызвездило как! Перед морозом… 
Хорошо, что пешая хожу.
Не посмотришь в городе на звёзды. 
Только здесь, пока иду — гляжу. 

Осень. Темень. Я сегодня с дачи
С рюкзаком, во всей своей красе —
Не  стройна, не молода. Невзрачна —
Топаю по краешку шоссе.

Мимо мчат машины по дорогам.
Мимо — словно в мир других людей.
И грохочет музыка из окон 
В ритме человеческих страстей.

Вдалеке кудахчет смех визгливый 
И летит в кого-то злой упрёк.
Мимо всё — и чей-то взгляд блудливый, 
И игривый чей-нибудь  намёк. 

Я давно ушла с пути такого.
Мне хватило ревности и лжи.
И душа моя — раба Христова 
Не берёт приманку у чужих. 
 
Я одна. И всем ветрам открыта. 
Темень. Звёзды. Млечный путь рекой. 
Вот иду себе, пою молитвы.
А на сердце — ласковый покой. 

На меня никто не заглядится —
До того невзрачна и проста.
На судьбу мою не покусится —
Душу не похитит от Христа.

©    Елена Ивахненко