Владимир ИЛЬИЧЕВ
д. Коробцово,  Ярославская область

Владимир Юрьевич Ильичев родился в 1981 г. в с. Курмыш Горьковской области. Поэт, прозаик, организатор литературного процесса. Публикуется с 2003 года. Автор книг «Небо Халтаксании», «Засека», «Не тираня миг» и др. Лауреат конкурсов поэзии, прозы, рецензирования. С 2010 г. редактор-составитель сборника рок-поэзии «Лабораторная работа» под эгидой музыкального сообщества «РокЛаб». Куратор Международного литературного конкурса «Скромный гений» имени Вадима Шефнера. Экологист, член РСоЭС, участник экспертно-просветительского сообщества SEU-International.

ПОЧЕМУ?

*   *   *
Судьба меня приводит в те места,
где ты, как выясняется, бываешь.
Я знаю от осеннего листа,
что ты меня, как прежде, знать не знаешь...

Но мы гуляем вместе по листве,
шагая и за линию сюжета.
Заметно мне, что линии здесь две,
а ты потом, поздней заметишь это.

Потом, поздней, когда настанет срок
стереться общепринятому слою,
а стая многоопытных сорок
расскажет даже мне, чего я стою.

Потом, поздней, когда мои листы
под кронами слежатся перегноем,
когда узнаешь ты — при чём здесь ты,
когда Урга подарит нам каноэ.

Скупая на цвета, как береста,
и щедрая на них, как Билли Айлиш,
судьба меня приводит в те места,
где ты, как выясняется, бываешь.

*   *   *
От всем известной Неизвестной в экипаже,
и до Алисы из неведомых времён...
мне столько образов дарили жесты Ваши,
не разобрать — во что сильнее был влюблён.

Вы... преисполнены той самой, редкой стати,
Вы... не позаритесь на стулья из дворца,
Вы... не чураетесь работы в чьём-то штате,
Вы... беззаботно покоряете сердца.

Моё — мгновенно покорили, вмиг забыли
на книжной полке, на скамейке ли, его...
о, на него с тех пор легло немало пыли,
и семь случайных капель музыки легло.

Но этой музыке балов не обещают,
не гарантируют, простите, дискотек.
И я, наверное, без Вас не обнищаю...
И Вы, конечно, развели меня и век.

Вы развели меня... как фокусница — дурня
на людной площади, где скреп не изобресть...
А я смотрю на Вас — чем дальше, тем... культурней,
и в этом фокус мой в ответ, с любовью месть. 

ОСЕННЕЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ
Почему летают клином
стаи крупных, умных птиц?
Почему на журавлином
не сказать — «один завис»?

Потому что взмахи крыльев —
помощь тем, кто позади...
Легче так небесной силе
в силы бренные зайти.

Взмах... и воздуха потоки —
пригодились всей родне,
взмах ещё — и нет мороки,
на своей летим волне!

Тяжелей тому, кто первый,
нет сомнений — тяжелей.
Но и он поддержан — верой
стаи слышимой своей. 

Верой в то, что первый — равный
для любого из своих.
Вожака заменят плавно,
если нужен передых.

Если кто-то занедужит —
старый или молодой —
санитары, двое, тут же
вниз проводят. «Жить, больной!»

Птицы время наверстают
в свете будущего дня...
Или их в другую стаю
примет прочая родня.

Ну, а мы — большие «птицы»?
Сколько в нас ума, «цари»?
К сожалению, крупицы,
по статистике зари.

То латаем гнёзда с краю,
то летаем вразнобой;
патриоты, славим стаю,
только свой нам — не любой.

Но едины все закаты —
осознать бы... хоть на треть...
чтобы клину зорь крылатых
не транзитом здесь лететь.

我们
Я во взгляде твоём —
чуть живая оконная муха,
без глобальных проблем,
потому что с другой стороны.
Как не смыло дождём?
Грязный случай, мушиная пруха.
Но везло бы так всем —
и прозрачнее стали бы сны. 

Надо окна помыть —
ты помыслишь и выберешь клининг,
и тогда я сползу
в измерение номер икс-ноль,
где несложное «мы» —
иероглиф на мокнущей глине,
без намёка на звук,
а с намёками — позже, весной.

Никому не скажу,
что я чувствую. Да и не смог бы.
Рассказать о таком —
значит, сделать из мухи слона.
Небывальщина. Жуть —
жить в глазах застекольной особы.
Незаметно. Молчком.
Потому что не муха она.

А вокруг столько их,
по-осеннему злых насекомых,
что, казалось бы, нет
популяциям оным угроз.
Ну, а я вот затих,
не штурмую свои бастионы.
Для чего мне ответ,
раз на глину сползти — не вопрос?

Я ничтожный изгой,
наделённый дарами Вселенной,
я во взгляде твоём
для тебя созидаю дары,
с чувством номер икс-ноль,
в безграничной истоме мгновенной...
и оконный проём —
что-то вроде червонной дыры.

*   *   *
...А в целом — вроде свежего белья
все эти размышления о важном,
но кто из нас не ведает нуля —
духовного, без речи о бумажном?

Пожалуй, мне реально близок ЗОЖ,
но в чём-то слаб и я... поди бухал бы.
Нет, нет, и так на пьяного похож,
и так не вижу многие ухабы.

Я пьяным выполз, помнится, к тебе...
Меня тошнило пьяными стихами...
Ты скрылась за стеной, а на стене —
я создал твой портрет в мелковой гамме.

Ты знаешь, много лет уже прошло,
снегов, дождей упало — мегатонны,
а мел повёл себя столь хорошо,
что физика забыла про законы.

Я с той секунды снова был с тобой,
прощённый и наказанный, незримый,
как блёклая низина за горой,
как призрак-водопад перед низиной.

Проходят между нами иногда
чужие и знакомые нам люди,
одним нужна руда, другим вода,
порой помногу... ладно, не убудет.

...А в целом — весь пейзаж заметен им,
стараюсь чисто выглядеть, прилично,
тобой ниспровергаем и храним,
тобой, моя история и притча.

ЯЩЕРКА
На фоне замков цвета цезия,
в слоёном золоте пустынь
ютится ящерка-поэзия,
которой дали кличку Сгинь.

Нашёл её на фотографии,
где ты с избранником своим
смакуешь то, с чем вас поздравили,
а я для глаз неуловим.

Но пусть былые строки вогнаны
гвоздями лишними в забор —
я воспою витые локоны,
и озорной, с прищуром, взор.

Браслетик тонкий, платья кружево,
цветы... традиции... о, да.
Во мне и то вот не разрушена
дилемма «сон или вода».

Любовь — война. Мир полон войнами.
«Люби» — призыв, но не приказ.
Мы были, есть и будем вольными.
Решай потом, с кем ты сейчас.

На фоне замков цвета цезия,
в пустынном золоте ничьём
найдётся ящерка-поэзия,
и где-то рядом водоём…

©    Владимир Ильичев