Анна АРКАНИНА
г. Москва

Анна Арканина — поэт, автор и ведущая программы о поэтах на радио МедиаМетрикс. Родилась в городе Сургут Тюменской области, живет в Москве. Окончила МГУ имени М. В. Ломоносова, факультет иностранных языков и регионоведения (кафедра сравнительного изучения литератур и культур). Призер 10 Грушинского интернет-конкурса 2020 года. Лауреат национальной премии «Поэт года» в основной номинации 2018 года. Лауреат V Международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман» 2020. Публиковалась в литературных журналах: «Плавучий мост», «Южная звезда», «Сетевая словесность», «Этажи». Автор сетевого поэтического альманаха «45-я параллель». Автор трех поэтических книг: «Воспитывать нельзя», «Легче пёрышка», «Раздать снежинкам имена». Член Союза российских писателей.

ЦВЕТНЫЕ СНЫ

ВЕЧЕРНЕЕ
День в кусты спустился — и молчок,
вечер запирая на крючок —
месяца блестящую задвижку.
Тишина такая — пой и пей,
призывай беду или гостей
на газона свеженькую стрижку.

С кем еще твой вечер не знаком?
Жаль сидит под выцветшим зонтом
между сердцем бойким и словами…
Ты молчишь о чем- то о своём,
мы молчим, пустяшные, вдвоём,
одуванчик шепчет между нами.

Слезы рос, набухшие, тихи,
сами к ним рифмуются стихи —
мы ничем им больше не поможем.
Приложи к душе моей листок,
между нами подорожник, Бог —
здешних мест обыденный прохожий.

СОХРАНЁННОЕ
Все пустое, что мы сохранили,
берегли, будто есть, что терять,
аккуратно в коробочке пыльной
с позабытым поставлено в ряд.

Там иллюзий безбрежное море,
обещаний заброшенный пруд,
три печали, две радости, кроме
нашей встречи бесценных минут.

Сквозь туман проступающей веры
смотришь снова рассеянно вдаль.
Под окошком на веточках вербы —
наших снов отрывной календарь.

Дни, недели листаешь устало
и с надеждой уставишься вверх:
ну, куда же, куда же пропал он ⁠—
мой веснушчатый девичий смех?

Так несешь сквозь года и ненастья
чемоданчик стихов и имен:
всё, к чему был невольно причастен,
всех, в кого был до боли влюблен.

С ВЕСНОЙ ВНУТРИ
День дрожит, неузнанный спросонок.
Что весна случилась — не секрет.
Встрепенется внутренний ребенок
и ладошкой схватится за свет.

Тонкий, беспричинный, колокольный,
спящий на ветрах весенний свет —
и на миг в тебе проснется школьник,
втихаря наевшийся конфет.

Звонко, гулко день весенний скроен,
и звучит внутри на каждый шаг
уличный раскатистый Бетховен
и в многоголосье птичьем — Бах.

Льётся водосточное стаккато,
город ниткой радуги прошит.
Вспомнится, как я была когда-то
куклой с синим бантиком большим.

Нет секретов! — только сердце чутко.
Времени преломлен каравай.
Ты не спи, не спи, моя малютка,
любопытных глаз не закрывай.

* * *
моя тень как привязанная
как будто военнообязанная
шаг в шаг чеканит
прислонившись с краю
я её ни о чем не расспрашиваю
терплю её ненакрашенную
длинноногую, худоплечую
с утра терплю и до вечера
и чайку налью и часок вздремну
просыпаюсь
а она ногами меряет тишину
день проходит и год проходит
а она без праздников и субботы
ходит за мной след в след
особенно когда свет
свет

ПОВОД
Воздух с приправой кусачей горчичной
над головой, бултыхаясь, висит.
Август в бокалах разлит со столичной,
значит — пора, значит, следует пить.

Ёжатся души в предчувствии вящем —
тянется тонкая струйка тепла:
август — бездонный, густой, настоящий,
чистой воды со слезой пополам.

Станем с тобой на минуту бессмертней,
с вечностью скинувшись тут за углом.
Первые вздохи — последние сплетни —
листьев, ржавеющих, металлолом.

Это туманам оставленный город,
сданный без боя — потерянный след.
Разве, все это, скажи мне, не повод?
Август окончен.
Ни капли на дне.

* * *
Есть только свет, и он за все в ответе:
за вздох весны, за бабочку в букете,
за блеск любимых глаз, когда напротив,
и вишенку бокастую на торте.

По эту сторону окна метёт-метелит,
а мы случились вдруг и рядом сели.

Пока, качаясь, снег идет в потёмках,
переведём наш мир на смех ребенка,
на звонкую капель, на запах булки,
на треснувшую музыку шкатулки.

Все соберём, запомним, подытожим;
еще кота возьмем — пусть будет тоже,
и пса надсадный лай — заткнуть бы уши —
но даже он нам — беспокойный — нужен.

Пока бьет свет сквозь ветви, шторы, чёлку
нет смерти, посмотри,
и нет в ней толку.

ЛЕГЧЕ ПЁРЫШКА
Старый седой паромщик,
брось, не вези меня.
Майский рассвет промокший
смотрится в щёлку дня.

В узкой его полоске,
в горлышке тонком мне б —
тихо идти по скользкой
треснувшей кромке неб.

Просто, легко — как птица —
ножки поджав, лететь.
Выпорхнуть и присниться,
к сердцу прижать посметь.

Пёрышки очищая,
я б хохотала так!
Ветреная, чужая —
как долетела, как?

Но в том краю далёком,
там, где всегда рассвет,
пёрышка легче — лёгок
вздох, что меня там нет.

* * *
Сегодня, как всегда, ноябрь был на взводе,
и каменела в пробках продрогшая Москва.
Словами о любви, но больше о погоде
нам под ноги стелилась опавшая листва.

Спиной к спине росли тела многоэтажек,
и подпирали небо их выпуклые лбы.
Как пойманные в сеть, в безжизненном пейзаже,
в завязанных шарфах, шутя, болтались мы.

Болтали обо всем, о важном и не очень,
что день опять прошел и надо повзрослеть.
Беспечные листы летели между прочим,
а дворники скребли их нищенскую медь.

Там кто-то нас снимал, играя с крупным планом:
улыбка, шарф, глаза, развязанный шнурок,
как прятали любовь и листья по карманам,
как холодом дышал осенний день в висок.

ШАРИКИ
На днях рождениях, на празднике,
когда к концу корпоратив —
пускают люди в небо шарики
и не спешат потом уйти.

Они взлетают в небо разные,
неся мечты, надежды, сны.
и в небе продолжают праздновать
в опасной близости сосны.

Они как вестники, посланники —
несутся в облака стремглав...
На кухнях закипают чайники,
пока все мерзнут нос задрав.

Им люди видятся — солдатики—
с далеких облачных вершин...

...Так люди выпускают шарики
из недр распахнутой души.