Сергей ХОМУТОВ
г. Рыбинск

РЕАЛЬНОСТЬ

*   *   *
Вспоминаются полночи лунные
На заволжском июньском лугу,
Наши встречи горячие юные,
Что полвека в душе берегу.

Что грустить, и сейчас не потеряно
То, что было в той чуткой дали, —   
Не построили чудного терема,
Но шалашик свой уберегли.

В жизни разные выдались полосы,
Но прогоним печальное прочь. 
…Это не седина, просто волосы
Лунным светом окрасила ночь.

*   *   *
            Дожди, дожди, дожди в библейских дозах.
                                  Из дневника  Николая Якушева

«Дожди, дожди, дожди в библейских дозах»,
Весь мир промок — унылая пора…
Усталые глаза друзей тверезых,
Не жаждущих величия с утра.

Уходит жизнь, и легкость утекает,
Как по асфальту пенная вода,
И каждый день утраты предрекает, —
Что ни утрата — сущая беда!

Не воротить обильные братанья,
Хожденья по народу и в народ,
Мир стал скупой средою обитанья,
Где сброд один другой сменяет сброд.

Эх, други дорогие, побратимы,
Сойдемся ли теперь когда-нибудь,
Какие весны и какие зимы
Означат век и обозначат путь?

В каких еще бунтарствовать заносах,
Пытаясь высоту схватить крылом?
«Дожди, дожди, дожди в библейских дозах»,
Добро, пока не осень за окном.

В похлебку режу лука да укропа,
Печальные видения гоня…
Что нам бояться нового потопа
И думать дальше завтрашнего дни?

Еще до увяданья промежуток
Остался, и  к чему тоску алкать?
Пора обедать. Это время суток
Мы как-то не привыкли пропускать.

НЕВОЗМОЖНОСТЬ
И всего-то пространство стола
В то мгновенье меж нами лежало,
Только встала она и ушла,
И ушло, что до срока сближало.

Всё хотел объяснить ей тогда
И считал — разговор состоится.
Но ушла навсегда… Навсегда.
А оттуда нельзя воротиться. 

И слова мне теперь не нужны,
Утешаться — пустая забота.
Жить с больною виной без вины 
Мне, как видно, уже до исхода.

«Ну, откликнись и вновь позови!..» — 
Да бесплодны мои заклинанья.
Тяжелей безответной любви
Тяжесть вечного непониманья.

*   *   *
Выбирай себе, что хошь, — 
Всё равно не угадаешь,
Много денег — вдруг запьешь,
Нет совсем — оголодаешь.

Трудно что-то изменить,
А нередко — смысла нету…
Вот решили упразднить
Нынче малую монету.

Видно, впрямь она мала,
К меркам новым не пристала, —  
Сколько же веков жила,
А сегодня лишней стала?!

Хоть и не закатишь пир
С нею ни горой, ни горкой,
Но ее восславил  мир
И стихом, и поговоркой.

Смысл душевной широты
Без нее открыть сумей-ка,
Если не воскликнешь ты,
Как бывало: «Жизнь — копейка!»

ПОСЛЕ ДОЖДЕЙ
Затяжным ненастьем изнуренные
Травы потянулись к небесам,
Лопухи — огромные, зеленые — 
В этот день подобны парусам.

Праздник!  Что ни деревце, то грация.
Кружатся над лугом стайки птах. 
И несет ромашек демонстрация
Бабочек флажки на лепестках.

*   *   *
А все-таки мы прожили с тобой
Совсем неплохо, Бог помог, наверно.
Хоть нависал топорик над судьбой,
И в эти дни обоим было скверно.

Дурные мысли не туда вели,
Да это и поступках отражалось, — 
Всё, что с тобой за годы сберегли,
На ниточке натянутой держалось.

Как водится, горячие слова
Еще сильней стаканы горячили,
Наверно, чаще — ты была права,
И нелегко надрывы мы лечили.

Душа моя у пагубной черты
Уже спасенья даже не искала,
Но ниточку натянутую ты
Держала, как могла, не отпускала.

*   *   *
Увидел, — как будто всё было вчера, —
Картинку обычную вроде:
Росла конопля в уголочке двора
И маки цвели в огороде.

Такое немыслимо в наши года, —  
Мы птиц коноплею кормили,  
И булочки с маком любили тогда,
И зернышки в доме хранили.
  
Цветы и растенья легко обвинять,
За нашу греховность людскую,
Труднее, что было и стало понять,
К своей подноготной взыскуя.

Совсем по-иному жилось детворе, 
В доверии к доброй природе, — 
Невинно росла конопля во дворе,
И маки цвели в огороде.

*   *   *
Не раствориться чувству нежному,
Не кануть в безответной замяти, — 
Родимый дом стоит по-прежнему,
Не наяву, так в доброй памяти.

Сюда хожу знакомой  улочкой
Из настоящего нелегкого, 
Чтобы за каждою прогулочкой
В себе искать себя далекого; 

Не дать склевать  забвенью-ворону
То, чем душа отогревается, — 
Не позабыть,  в какую сторону
Дверь на крылечке открывается.

РЕАЛЬНОСТЬ 
Помутились у века глаза,
В них кровавые мальчики пляшут,
Видно, черная ждет полоса,
Дни грядущие это покажут.

Мир людской, словно дьявольский сход,
Одержимый корыстью одною, — 
Достоевский из гроба встает
И стоит за моею спиною.

Он уходит, а я остаюсь
Посреди разноликого сброда,
Сумасшествием власти давлюсь
И безверьем родного народа.

Отстраненный от правды сполна
И в правах пораженный навечно,
Не гадаю уже, чья вина
В том, что столькое бесчеловечно.

Только чую, как сердце стучит,
Да лицо небесам подставляю,
Только слышу, как совесть кричит,
И блаженную благословляю.

*   *   *
Есть заклятье знамений, знамен,
И примеры такие известны…
Повторением страшных имен
Мы вернем их однажды из бездны.

Потому оглашать не хочу
Властолюбцев ушедших столетий.
…Засветить бы навечно свечу
Над явлением темных наследий.

Позабыть, а точнее предать,
Всех своим временам и законам,
Сколько можно минувшим страдать,
То к проклятьям сходя, то к поклонам?

Глупо в прошлом спасенье  искать,
Уповать на всесильных пытаться… 
Их вторично потом закопать
Нам, возможно, уже не удастся.

*   *   *
Вы, словно колокола,
Околиц родных колодцы,
Прозрачна и тяжела
Вода ваша чудно пьется.

Таинственна и светла,
Торжественно ведра полнит,
Она из глубин взошла
И землю с рожденья помнит.

Стою на краю села
Под взглядом живых оконец…
Вы, словно колокола,
Колодцы родных околиц.

Ваш звон заполняет Русь — 
К селению от селенья
Пью, словно земле молюсь
И верую в исцеленье.

*   *   *
              И я как будто не был…
                       Геннадий Русаков.
                      Просовы на дорогах…
    
Не случайно — «быть или не быть»*.
Только всё же твой ли выбор это?..
Вот глотаешь повседневный быт,
А судьбу решают выше где-то.

Оттого и горбится вопрос:
«Чем себя значительным отметить?» — 
Он, как никакой другой, не прост, 
Если самому  нельзя ответить.

Что ж, пускай решат в иных местах,
Поощряя или же карая, —   
Не скажу, чтобы не мучил страх,
Жизнь уже колеблется у края.

Но  куда страшней, как то ни взвесь,
Коль, за что и не понять, осудят, 
Словно в карты, разыграют — здесь,
Ну а дальше ничего не будет.
________________________
* «Быть или не быть, вот в чем вопрос…»,
У. Шекспир «Гамлет».
 
ОДНОГОДКАМ
Начинаем уже без опаски про старость,
Потому что не ведаем, сколько осталось,
А сказать о сегодняшнем необходимо,
Хоть и времечко это не очень любимо.
Только в нем подытожено жизни сказанье,
Старость — не назидание, не наказанье, —   
Срок, отпущенный свыше для воспоминаний,
И, возможно, что самых глубоких познаний
Не из книжек, прочитанных в прошлые годы,
А из опыта строгого и от природы.
К ней ты ближе и ближе, — 
                                     к деревьям и травам,
И цветов благолепью, и птичьим забавам.
Ты всё ближе к земле и высокому небу, — 
Ко всему, что распахнуто не на потребу, 
Что с тобою останется даже за краем…
В это верим, хотя до конца и не знаем.
И роднее тебе старики на скамейке
Возле дома, в какой-то особой семейке,
Проходил равнодушно когда-то которых,
А теперь замираешь на их разговорах.
Скоро, видимо, кончив с делами своими,
Словно равный, 
              присядешь ты рядышком с ними.

*   *   *
Сколько было прощаний с родными, друзьями,
И осенней, и зимней, и летней порой…
Сколько было земли мною брошено в  ямы, — 
Помнят пальцы песок и суглинок сырой.

Не забыть всех, кому не дано воротиться,
Каждый скорбный обряд на печальной меже, 
Где я пробовал землю, как будто водицу, — 
Холодна ли, а может, прогрелась уже…

*   *   *
Осенней внимая погоде,  
Пытаешь, кем стал ты, кем был…
Какая любовь на исходе
Всей жизни, где столько любил?

Всё выплеснул раньше наружу,
И это не трудно понять,
Но глянул в открытую душу,
В ней сколько еще — не поднять!

От этой пытающей  жажды
Укрыться бы мог в забытьё…
Но там, где мы будем однажды,
И взвесят лишь только ее.

*   *   *
Обезболишь — не значит вылечишь,
Часто — вовсе наоборот,
Если боль ты свою не выплачешь
За былое и наперед. 

Заглушить можно всё таблетками
Или водкою, но к чему?..
Жизнь такими пытает метками
Всё же, видимо, по уму.

Над болезнью своей победою
Посчитаешь простой ответ,  
И блуждаешь во тьме, не ведая, —
Что за прожитой болью свет.

*   *   *
Скорбных судеб поэтических довольно, — 
Слава богу, у великих всё сложилось,
Но по-прежнему за них сегодня больно,
Лучше было бы, чтоб иначе решилось.

Сколько их из темноты кромешной светит.
Никого уже никто не проклинает.
… «Почему, скажи, Россия?» Не ответит.
Потому что и сама того не знает.
 
*   *   *
И дом необходим, и светлая бездомность,
Когда вступаешь в мир, неведомый пока,
И чувствуешь в себе особую бездонность,
Которая от дел вчерашних далека.

Наверно, в этом есть великое желанье
Постичь  откуда мы, зачем пришли сюда,
Не верится, что лишь на скудное закланье
Тому, что нам несут оседлые года.

И все-таки приют, куда вернуться можем, — 
Конечно, должен быть, чтоб сил набраться здесь, 
Где мы свой бренный срок однажды подытожим,
И утвердим себя по-человечьи днесь.

Душе твоей не век захочется скитаться,
И рваться на простор, и даже в небеса, —  —
Пусть и жизни будет всё, и свет пролетных станций,
И женщины родной счастливые глаза.

©    Сергей Хомутов