Олег ПАРШЕВ
г. Пятигорск

Родился в Волгограде. В 1992 году перебрался на свою вторую малую родину — в Пятигорск. Автор более 100 песен. Публиковался в журналах и альманахах «Млечный Путь», «Белый ворон», «Сокровенные свирели», «Буквица», «Белый мамонт», «Новая реальность», «Пилигримы времени». Лауреат и призёр поэтических конкурсов «Открытый чемпионат Балтии по русской поэзии», «Кубок мира по русской поэзии», «Эмигрантская лира», «Международный Грушинский интернет-конкурс».

РАЗНОТРАВЬЕ

В ДУБОВЫХ ПЕРЕЛЕСКАХ НЕТ ДОРОГ
В дубовых перелесках нет дорог.
Тропа в траве натоптана лосями.
Мы на полянке им готовим стог,
Чтоб до весны прожили вместе с нами.
Заимка наша там, где озерцо —
В стране бобров, русалок и осоки,
Где времени незримое кольцо
Сжимает наши боли и тревоги.
И, змейкою шагреневой, беда
Струится, уползая в микрокосмос.
И облака сбираются в стада,
И ветры им расчёсывают косы.
А лес преображается в чертог,
Где правит наваждение мирами.
В дубовых перелесках нет дорог.
К чему пути, когда живёшь во храме?

К РОЖДЕСТВУ
Вот уж скоро месяц ангелы полощут,
Чистят, отмывают поднебесный свод.
Я гляжу с балкона на фонтан и площадь.
В городе уныло. Сверху так и льёт.
Ни весной, ни летом небо не стирали.
И оно тускнеет, словно серый кит.
К ноябрю — не знаю… Справятся едва ли.
Лишь к зиме, пожалуй, небо заблестит.
Ангелам привычно. Трут себе исправно.
Утром — по фрагменту, ночью целиком.
К вечеру посмотрят — вроде б, вышло славно.
Ну, ещё немножко — звёздным порошком.
К Рождеству, конечно, будет всё в порядке:
Ветры — шелковисты, тучки — завиты.
Разольётся святость, а потом украдкой
Поплывут над нами синие киты.

В ДОМЕ ПУСТО
В доме пусто. Я один.
За окном моргает месяц.
Чуть пыхтит в углу камин,
Чуть скрипят колени лестниц.
Я читаю за столом.
Чай позвякивает ложкой.
Ветры ходят ходуном,
Но пока что понарошку.
Одиночество молчит,
Тьму пропитывая ядом.
Но я помню: здесь — в ночи —
Ты всегда со мною рядом.

И уже совсем не так
Одиноко мне и пусто.
И не так уж сыр табак,
И не так уж тускла люстра.
Ветер — чёрный, словно кот —
От меня к тебе помчится.
И мяукнет: боль пройдёт!
Ну, а счастье будет длиться…
Ночь, испитая до дна,
Бродит в воздухе разъятом.
Ты сегодня не одна.
Я всегда с тобою рядом.

ВЫЙДЕМ НА КРЫШУ
Что-то моргает. А, это летят дирижабли...
Что ж они ищут в темнеющей выси небесной?
Выйдем на крышу, запустим по небу кораблик.
Нынче внизу неприглядно, уныло и тесно.

Мчатся машины, пыля и газуя нещадно,
Катят трамваи — звенят и зловеще скрежещут.
Выйдем на крышу, здесь так безмятежно и ладно.
Волны ветров по-над городом сумрачно плещут…

Люди не спят, им не снятся далёкие страны,
Там, где бредут по саванной тропе носороги.
Выйдем на крышу, вглядимся в ночные туманы.
Видишь, бананы срывают с луны бандерлоги…

Скоро на юг полетят прихотливые цапли.
Путь их не близок — в холодном небесном покое.
Следом помчится запущенный нами кораблик.
Выйдем на крышу и вслед им помашем рукою.

РАЗНОТРАВЬЕ
Помнишь, летом мы бродили по некошеной долине,
Где шмели гудели важно колдовским напевом навьим?
Солнце сладкое катилось по густой небесной сини,
И земля вокруг качалась безмятежным разнотравьем...

А потом пришла прохлада. Потянулись ветры к югу.
Солнце землю озирало взглядом сумрачно-плакучим.
И с деревьев полетела медно-ржавая кольчуга.
И бледнело наше небо среброкрылым разнотучьем…

А теперь туман сползает ниже самой низкой крыши,
И пурга на лыжах мчится над печальным побережьем.
Жаль, не можем мы вмешаться в то, что нам даётся свыше…
И округу укрывает монотонным разноснежьем.

Знаешь, зимы преходящи. Снова жгучим апельсином
Глянет солнце из-за тучек. Мы тропу свою направим
В пробудившиеся дали, в ароматные долины,
Чтоб услышать, как колышет ветер вешним разнотравьем.

НЕ ЖАЛЕЯ
Ворчит жара. Плюс тридцать. Под ногами
Пушит пурга спесивых тополей.
Из гавани забытых кораблей
Выходит шлюп, груженный оригами.
И движет к нам в лучистых облаках —
Его архангел тянет за веревку.
И в этом, право, — никакого проку,
Но отчего-то тьма души легка.
И мы опять становимся детьми,
И мчимся в трюм — разглядывать гостинцы.
Струится свет, ложась на наши лица.
— Здесь целый мир, гляди-ка, mon ami! —
Мы восклицаем, за руки держась,
И улыбаясь, и смеясь ответно.
А поезда бегут от альфа к бета,
Из грязи в князи, да обратно в грязь.
Но это — пустяки! Над нами ныне
Не властен дух кумиров и владык.
И сны теней, и счастья звонкий миг
Мы лепим сами из Господней глины.
Юдольный мир — по швам! — теперь он мал,
Скорее, друг мой, на фрегат бумажный
Взберись по трапу, вот тебе штурвал,
А мы пока займемся такелажем.
И вот — идем из бухты, реет гюйс,
И дымка над водою розовеет.
Мы вышли, чтоб раздать по миру груз
Чудес. Ничуть об этом не жалея.

ТАЛОЕ ТАНГО
Талые воды стекали бурлящие,
Талое сердце стучало неистово,
Талое танго пылало над пристанью,
И танцевали матросы с рыбачками.
Дамы с собачками помолодевшие
Взгляды на пары бросали мечтательно.
Тихо роняло лучистую платину
Ломкое небо во тьму побережную.

Аккордеон из миров неизмеренных
И из времён, что, возможно, не сбудутся
Так, что рассветами полнились улицы,
Ласково пел о сияньи апрелевом.
Бледный Пьеро по распахнутым клавишам
Нежно струился крылатыми пальцами.
В талое танго стремительно, вальсово
Солнце врывалось смешливою барышней.

Славный Пьеро, из какой параллельности
Ты — в нашей тусклости, в нашей безликости?
Не умолкай же! И сможем мы вырасти.
И довзрослеем до мудрости, зрелости.
«Я уже здесь. Ваше время поблизости»,-
Молвил он тихо, едва угадали мы.
Талое небо печалилось далями.
Талое солнце скрывалось за пристанью.

СКАЖИ, ТЫ ТОЖЕ ВИДИШЬ ЭТО?
Скажи, ты тоже видишь это? —
Как с неба льются капли света,
Что солнце с морем — заодно,
Что ночь в лимонном кимоно
К рассветной гибели стремится?..

Морщинкой августа на лица
Ложится будущая тьма,
Плывут зыбучие дома,
И в нашу глушь бежит зима —
Пушистой розовой лисицей…

ВАСИЛЬКОВЫЙ ЗВОН
Сладкий запах водных лилий,
Благовонье смол,
Белокрыльник в тинном иле,
Сонный богомол.
Дым румяного кипрея,
Васильковый звон.
Тихой флейтой Берендея
Лес заворожён.

Клевер, ландыш, голубика,
Камыши и хвощ.
Шёпот, шорох, тени, блики —
Дальше не пройдёшь.
Изумрудною пыльцою
Сыплет спелый мох.
Дышит новый день росою.
В каждом вздохе — Бог.

РАССВЕТ
Чуть зеленеет небо на востоке,
Чуть розовеют волны на реке.
Во тьме кипят рассветные потоки,
И чай кипит в погнутом котелке.
И ореол кувшинок свеж и снежен,
И шмель гундосит фуги на дуде.
И, улыбаясь, прячет старый леший
Испуганные тени в бороде.
И пахнут руки дымом и брусникой,
И свиристит во мшарах коростель…
Порхает лето в радужной тунике,
Миры макая в пряную купель.

МОСКВА — ЯРОСЛАВЛЬ

Нет, я не Байрон, я другой…
М. Ю. Лермонтов

Нет, не на Брайтон еду я
Из австрий, швеций и из даний.
Я еду в край святых преданий,
Меж двух зеркал свечных гаданий,
В свою-судьбу-непопаданий,
В края, где нет небытия.
Там космос видится с изнанки.
Там не пройти весной и в танке,
А день — просторен и суров.
Там — плач веселья, горечь пьянки.
Какие, к чёрту, могут янки
Нас напугать из-за бугров?
Здесь — от дубравы до берёз
Мой прадед землю плугом мерил.
Он был загадочным, как Кэрролл,
И статен, будто Дед Мороз…