Наши классики

Лариса ЖЕЛЕНИС
г. Ярославль

РАЗМЫШЛЕНИЯ О СТИХОТВОРЕНИИ 
М. Ю. ЛЕРМОНТОВА «ТУЧИ»

      Поезд под названием «Кавказ» спешил доставить пассажиров из Москвы на Юг. Ясным июльским днём под мерный стук колёс я наблюдала живописные картины природы, заключённые в раму окна вагона нашего купе. Лиственные леса, широкие равнины, станции и полустанки вначале чередовались, а затем начала появляться более холмистая местность, убегающая к горизонту крутыми оврагами. А потом за окном уже проплывали хуторки с мазаными хатами вместо деревянных изб, так органичных для деревенек средней полосы. Вот и огромные подсолнуховые и кукурузные поля стали радовать глаз своей солнечной желтизной.
  Картины менялись по мере продвижения поезда по необъятным просторам нашей страны «с милого севера в сторону южную». Именно эта строчка из стихотворения Михаила Юрьевича первой пришла мне на ум. Поэзия Лермонтова всегда живёт во мне, его творчество, его судьба глубоко волнуют сердце. Поэтому с трепетом жду встречи с Кавказом, им воспетым, с местами, где он, изгнанник, геройски служил своей Отчизне, где лечился на минеральных источниках и полнокровно жил, любил, создавал свои бессмертные шедевры, и где суждено ему было, не дожив даже до двадцати семи лет, погибнуть на никчемной роковой дуэли. Так в очередной раз горько думала я о нашем гениальном соотечественнике, направляясь на поезде «Кавказ» до станции «Пятигорск».
     До появления первых гор Ставрополья ещё предстояло проехать примерно треть пути. Думая о Лермонтове, стала смотреть поверх всех пейзажей на умиротворяющее небо. Небольшие причудливые облака казались объёмными на чистой лазури неба, снизу они были чуть темнее, а их белоснежные бока словно были подсвечены изнутри. Как же точно сказал поэт: «…степью лазурною, цепью жемчужною»! Ведь сейчас на самом деле, на ясном небесном просторе друг за другом расположились белейшие перламутровые облака. 
    Стоп. Вдруг что-то меня насторожило. Как там самое начало стихотворения? «Тучки небесные, вечные странники…» Тучки? Но ведь тучки не белые, они всегда на небе темнеют, предвещают дождь, а то и грозу, непогоду…Ну не могут быть тучи белыми, напоминающими жемчуг. А у Лермонтова: «степью лазурною, цепью жемчужною». Казалось бы, начало стихотворения свело и безмятежно:

«Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною…» 

    И даже на слово «тучки» не обращаешь вначале должного внимания, поскольку не тучи, а уменьшительно — «тучки», да ещё небесные, ну право, можно ассоциировать с белыми ангелами, настолько поэт усыпляет внимание читателя, вводя его вначале в безмятежную созерцательность и спокойную философию — «вечные странники». Но вот после прочтения слова «изгнанники» уже нарастает тревога…вернёмся в начало стихотворения, к первому его слову «тучки». Да, всё же «тучки», а не белейшие облака, как могло показаться изначально…А название стихотворения, и вовсе — «Тучи», и это, конечно, неспроста. Снова проговариваю:

«Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники
С милого севера в сторону южную».

    И опять же — вот слово «мчитесь», и это уже тревожно. А ведь я из окна своего вагона по дороге на Кавказ видела спокойно расположившиеся в небе белоснежной цепью жемчужные облака. Но среди них могли ведь появиться и тёмные тучки? Вот такую картину, похоже, и увидел Лермонтов, и вот уже его состояние, его воображение дорисовывает:

«Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? Злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?»

    В этой строфе уже нарастает накал, набирает высоту крик души поэта, всё громче и одновременно всё горше звучат эти пять вопросов, обращенные уже и не к тучкам (хотя формально и к ним), а к живому и страдающему человеческому существу, к самому себе.
    А что дальше? Нарастающая волна вопросов, достигнув своей максимальной высоты, опадает и сменяется штилем, строки звучат почти апатией, безмерной тоской:

«Нет, вам наскучили нивы бесплодные…
Чужды вам страсти и чужды страдания;
Вечно холодные, вечно свободные, 
Нет у вас родины, нет вам изгнания.»

    Известно, что Лермонтов написал свой шедевр «Тучи» весной 1840 года, когда прощался, будучи в кругу друзей, перед второй своей ссылкой на Кавказ — за дуэль с сыном французского посла Баранта. Процитирую воспоминания современника Лермонтова, литератора Владимира Соллогуба, записанные первым лермонтоведом Павлом Висковатым: «Друзья и приятели собрались в квартире Карамзиных проститься с юным другом своим, и тут, растроганный вниманием к себе и непритворною любовью избранного кружка, поэт, стоя в окне и глядя на тучи, которые ползли над Летним садом и Невою, написал стихотворение «Тучки небесные, вечные странники». Софья Карамзина и несколько человек гостей окружили поэта и просили прочесть только что набросанное стихотворение. Он оглянул всех грустным взглядом выразительных глаз своих и прочел его. Когда он кончил, глаза были влажные от слез…».
    Это стихотворение   вошло в единственный прижизненный поэтический сборник Лермонтова, вышедший тиражом 1000 экземпляров в октябре 1840 года, содержащий 26 стихотворений и две поэмы. Поэт сам отбирал в него произведения, в сборник вошли, за редким исключением, поздние стихотворения, а также поэмы «Мцыри» и «Песня о купце Калашникове». Он же дал своему стихотворению название «Тучи» и разместил его в самом конце книги, поставив дату «апрель 1840 г.», тем самым подчеркнув время своего изгнания на Кавказ.
    И всё же стоит хорошенько вслушаться в самую последнюю строчку, сравнивая её с двумя предыдущими строками. На первый взгляд, начиная со строки «Чужды вам страсти и чужды страдания» автор проявляет некоторую зависть к бесстрастности и свободе неодушевленных, чуждых страстей и страданий «тучек небесных». 
    Но заканчивает он всё стихотворение, на мой взгляд, ничем иным как гимном человеку, его чувствам, его способности остро любить родину (вспоминается тут, конечно, и бессмертный шедевр Лермонтова «Родина»). Любить и потому страдать, потому и ощущать боль изгнания, и в самой безысходности находить жизнеутверждающий выход.
    Моя поездка в Пятигорск в очередной раз принесла мне радость встречи с благословенными местами, овеянными гением Михаила Лермонтова. Здесь всегда делаешь для себя небольшие открытия, всегда познаешь что-то новое в нашей многогранной человеческой жизни, с новым воодушевлением перечитываешь бессмертные строки классика. И ещё для меня такие поездки ­— это возможность глубже прочувствовать поэзию этих мест благодаря нашему великому русскому поэту — непревзойдённому Лермонтову.

©    Лариса Желенис