Наши классики

Лариса ЖЕЛЕНИС
г. Ярославль

«Есть сила благодатная…»
О стихотворении М. Ю. Лермонтова «Молитва»

   Однажды у меня спросили про одно из стихотворений Лермонтова с названием «Молитва», которое начинается словами «В минуту жизни трудную» — о какой всё-таки православной молитве в стихотворении идёт речь? Надо сказать, что вопрос привёл меня в недоумение, сколько раз читала это произведение и, конечно же, слышала его, положенное на музыку, сама знаю давно наизусть, но такого вопроса не возникало. Наверное, потому что воспринимала лермонтовские строки в неразрывной связи с названием, то есть как молитву. Вот истинная сила волшебства поэзии! Но поставленный вопрос заставил задуматься, а потом и начать поиски, чтобы ответить на вопрос. Забегая вперёд, могу сказать, что, в конечном итоге, для себя я решила вот что: ответ есть уже в словах самого стихотворения, словно ключ, специально оставленный в замке. Но обо всём по порядку. Начнем с сохранившихся документов, которые проливают свет на историю создания произведения.
   Известно, что один из друзей-писателей Лермонтова князь Владимир Фёдорович Одоевский, тот, кто перед роковой ссылкой на Кавказ подарил поэту чистую записную книгу с пожеланием увидеть её, всю исписанную новыми стихами, и которая чудом вернулась обратно, уже после дуэли, с тринадцатью лермонтовскими шедеврами, именно он в начале осени 1839 года передал поэту «Евангелие и книгу Паисия Величковского «Добротолюбие» [3, С. 210 —211]. Что интересно, в приложенной записке была просьба читать Его, то есть Евангелие, а о другом издании Одоевский просит написать, «что почувствуешь прочитавши» [5, С. 471]. А в ноябре 1839 года в журнале «Отечественные записки» появляется интересующее нас стихотворение «Молитва». Возможно, Лермонтов в том числе и таким образом откликнулся на просьбу друга, ведь в стихотворении «Молитва» отражено состояние глубокой душевной просветлённости. Но наряду с этим, менее известным документальным источником, есть ещё и более широко употребляемые свидетельства современников.
   Фрейлина императорского двора Александра Смирнова-Россет, метко кем-то названная «музой русской литературы», в своих мемуарах связывает зарождение стихотворения «Молитва» («В минуту жизни трудную…») с именем одной из возлюбленных Михаила Юрьевича княгиней Марией Щербатовой: «Машенька велела ему молиться, когда у него тоска. Он ей обещал и написал эти стихи» [1, С. 283]. Уже позже, её дочь Ольга Николаевна Смирнова, видимо из разговоров с матерью, в свои мемуары добавит ещё подробности. Вот они. После того, как Лермонтов в присутствии обеих дам (Смирновой-Россет и Щербатовой) сказал, как ему бывает тоскливо, Мария спросила, молится ли он? Поэт якобы ответил, что забыл все молитвы. «Смирнова сказала ему: «Какой вздор, а молитва успокоит вашу грусть, Лерма». (Его так звали все близкие знакомые…). «Неужели вы забыли все молитвы, — спросила княгиня Щербатова, — не может быть!» Александра Осиповна сказала княгине: «Научите его читать хоть Богородицу». Княгиня Щербатова тут же прочла Лермонтову «Богородицу». К концу вечера он написал стихи, всем известную «Молитву», и показал Смирновой; она сказала ему, что стихи дивно хороши и что следует их переписать и поднести княгине (она была тогда уже вдовой)» [4, с. 294-295].
   Мы, конечно, не знаем, так ли всё происходило, ведь в этом эпизоде роль музы русской литературы Смирновой-Россет явно преувеличена. Скорее всего, Мишель шутил, что забыл все молитвы. Но в этих воспоминаниях говорится о конкретной молитве под названием «Богородица». И, возможно, когда известные слова «Богородицы» прозвучали из уст любимой женщины, молитва заиграла новым смыслом для поэта, что и вдохновило его на создание шедевра под названием «Молитва».
   У Лермонтова четыре стихотворения носят название «Молитва», два из них вошли в единственный прижизненный поэтический сборник М. Ю. Лермонтова, который он лично составлял. Одно «Я, Матерь Божия…», созданное в 1837 году, а другое «В минуту жизни трудную», созданное осенью 1839 года. И только в этом произведении, в отличие от остальных «Молитв» Лермонтова, нет собственно молитвы, а есть её образ, есть чувства, возникающие у человека, обратившегося в «минуту жизни трудную» к небесам именно со словами конкретной молитвы. Лермонтовский образ молитвы здесь вырастает в мысль о силе воздействия Слова, и мысль поэта в этом произведении становится подтверждением евангельского «в начале было Слово». Невольно вспоминается эпизод с Владимиром Одоевским, подарившим Лермонтову Евангелие. А сочетание «живые слова» встречается в Евангелии в «Деяниях святых апостолов» в седьмой главе: «Моисей принял живые слова, чтобы передать их нам» [6].
   Как замечали исследователи творчества Лермонтова, ему было свойственно на протяжении своей короткой и яркой, как комета, жизни возвращаться к созданным образам, чтобы их усовершенствовать, двигаясь в своём творческом развитии «по спирали». Поэтому мысль о воздействии «слов живых» постоянно появляется в его произведениях. Можно, к примеру, вспомнить строку из стихотворения «Песнь барда» (1830 г.) «пронзила эта речь меня», и, конечно же, стихотворение «Есть речи значенье» (1841 г.) со знаменитой, неправильно грамматически увязанной, но сильной по смыслу строкой «из пламя и света рождённое слово». Можно привести и другие примеры.
   Когда я читала разбор стихотворения «Молитва («В минуту жизни трудную»), где говорится, что в первой строфе изображается душевный непокой героя, который побуждает его обратиться к «молитве чудной», что настойчивое повторение гласной «у» говорит о тревожном состоянии молящегося, то мне хотелось это поправить. Думаю, точнее будет сказать, что автор на протяжении всего стихотворения уже испытывает состояние радостного просветления и делится с читателем уникальным рецептом от уныния. Для меня легко и радостно, и сразу на большом душевном подъёме звучит:

« В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть».

И настойчивое повторение звука «у» скорее предвосхищает появление слова «чудную», словно ручейки с гор бегут и впадают в стремительную речку, сильную и несущую дальше свои благодатные воды:

«Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…» [2, С.179].

Лермонтов говорит о словах конкретной молитвы, повторяемой наизусть, а сам при этом находит такое «созвучье слов живых», что ему веришь безоговорочно, он увлекает за собой так, что впервые прочитав это стихотворение, хочется выучить его, а выучив, повторять и повторять. Эти высокие жизнеутверждающие строки приходят вдруг в самых разнообразных ситуациях, ко мне, например, часто в дороге, когда едешь куда-то с душевным подъёмом, а впереди новые или уже полюбившиеся интересные места, где тебя ждут и тебе рады. И от этой лермонтовской молитвы хочется радоваться.
Вернёмся к эпизоду с княгиней Щербатовой. Ведь существует, конечно, не одна молитва, которую так называли в то время, да и теперь кратко именуют «Богородица». Но я думаю, что Мария Алексеевна Щербатова прочитала Михаилу Юрьевичу Лермонтову одну из наиболее почитаемых, возникших в первые века христианства молитв — «Богородице, Дево, радуйся»: «Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою, Благословенна Ты в женах, и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших» [6]. Потому что, то самое заветное слово, которое словно ключик, открывает нам тайну, что же за молитву повторяет наизусть автор бессмертного шедевра, то слово, которое звучит и в этой молитве, и в этом стихотворении — это слово от корня «благодать». И, конечно, «есть сила благодатная», которая и наполняет душу …

Примечания:
1.   Лермонтовская энциклопедия. М.,1981.
2.   М. Ю. Лермонтов. Сочинения в двух томах. т.1. М., 1988.
3.   Найдич Э. Э. Еще раз о Штоссе // «Лермонтовский сборник». Л., 1985.
4.   Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М.,1989.
5.   Соч. АН. т. 6. (ПСС, 1989)
6.   azbyka.ru; Библия. Деяния святых Апостолов; Молитвослов. Молитвы ко Богородице.