Ефим ГАММЕР
г. Иерусалим      

                                                                                       
«ОТЧАЯНЬЕ ВЫИГРЫВАЕТ БОЙ»

ОСВОБОЖДЕНИЕ 

    1
Господь ничего не делает сам.
Он действует через человека.
Затем и живет в человеке.
В каждом.
Но человек живет не Господом,
а его предписаниями.
И потому Господь
Находится внутри него, как в заточении.
«Человек, освободи  Господа.
И ты сам станешь Господом».
От этого призыва, 
звучащего в голове, 
никак не избавиться.
Но что делать?
Куда податься?
Как вернуть себя к состоянию безмятежности?
Ау, человек!

    2
У него неврологическое заболевание.
Он будет защищать себя до последней возможности.
И никогда не покончит с собой.
Потому что запрограммирован 
на выживание в любых условиях.

    3
На лице покойника таилась загадочная улыбка.
Интересно, что так развлекает его на том свете?
Не гейши ведь?
Японцем он не выглядит.
Значит…
Кто он тогда?

    4
— Я научился ждать.
Сначала в миг зачатья,
в надежде, что и я имею шанс.
Затем в утробе матери,
желая выйти к свету.
Потом — глоток живого молока,
кусочек  сахара,
мой первый шаг, 
мой школьный двор,
мой институт,
мой горизонт,
и очередь к нему из тысячи людей,
желающих шагнуть на низкий небосклон,
чтоб потоптаться там, 
вкусить чуток нектара,
лихой оставить росчерк:
«Здесь были мы».
«Кто?»
«Мы —  мы — мы».

     5
Мы дети лунного луча
И солнечной активности.
Живём в квартале Ильича
И прочей красной живности.
Казалось, время против нас.
И вместо парков паперти.
Но молодеющий маразм
Спасёт от «подлой»  памяти.

     6
Старому писателю 
по окончанию работы над романом
о безумном столетии — 
порождении октябрьской революции,
прислали на дом бесплатную домработницу,
чтобы она навела чистоту и порядок в квартире.
Старый писатель, 
чтобы не мешать домработнице, 
ушел в кино.
После сеанса, когда вернулся домой,
рукописи романа на письменном столе не обнаружил.
— Где она? Где? — занервничал старый писатель.
— Что? Бумага? Она уже была исписана. Вот я её и сожгла.

     7
Вольно небу складывать по-птичьи
крылья ангелов, спустившихся из рая.
Мой знакомый, звёздного обличья,
был растерзан, крылья расправляя.
— На земле, — уча электрошоком,
говорили мудрецы в погонах. —
Крылья — самолетам, а пророкам…
для согрева… разве что — попона.

СТИХИЙСТВО АССОЦИАЦИЙ

    1
Я в голом виде вас не узнаю,
поскольку видел вас всегда в строю.

    2
Мы живём за пределом желаний,
без надежды, ума и работы.
И писать обо всей этой дряни
нам сегодня совсем неохота.

Но перо нам сковали на совесть,
и бумагой снабдили на годы,
чтобы творчеством жили, бесовясь
на показах словесной моды.

    3
Казалось, жизнь — 
словесная игра.
В младенчестве — ля-ля,  
а дальше — тары-бары.
Но вдруг звонок, 
и слышится: «Пора!».
Куда? 
За тот взлобок, где кормятся нектаром.
Я не хочу! 
Ля-ля — в младенчество рывок,
Один шажок, 
и снова — тары-бары.
Казалось, жизнь… 
Ступи через порог.
Но нет его. 
Зато полно нектара…

    4
Столкнулся с истиной, 
                             когда она, хромая,
мотнулась в сторону,
                            обратную надежде.
—  Ты истина?
— Позвольте, я другая.
— Не ври! Ты истина!
— Не помню, Может, прежде…
— С тобой ЗеКачил на повалке леса.
— И мой «движок» не ты ли повредил?
— Отнюдь!
— Тогда подкинь кликуху беса.  
Нога ведь не казенная, поди.
—  Судьба-злодейка — правильное званье.
—  Звалась бубновой дамою.  
                            А, глянь, иная масть.  
— Такая жизнь. Тьфу! Бытие-сознанье.
А истина промежду. Вот так страсть!
— Где истина, там просека лесная, 
засеянная костною мукой.
— А ты? Кто ты? 
—  Позвольте, я другая.
И пусть в пути мне встретится другой.

    5
На взморье вечер.
Небо мельтешит.
И жизнь влечёт в разгуле бреда
в какой-то приворот души,
где смысла нет, и нет запрета.
Такая жизнь.
Влечёт — влечёт!
Куда? Зачем?
Спроси поэта,
пока ещё он не убит.

     6
Возвратное время
ступает на цыпочках,
чтобы неслышно
добраться до сердца
и столкнуть его
в зыбучий инфаркт.

Возвратное время —
странное существо,
бисексуальной ориентации.
Спит с мужчиной,
Спит с женщиной.
А то и вповалку с ними.
И родит воспоминания,
к досаде ревнивой тётушки ностальгии.

Ей бы хотелось,
вызвать слёзы умиления,
а возвратное время, 
ступая на цыпочках,
неслышно добирается до сердца 
и способно столкнуть его
в зыбучий инфаркт.

    7
И там, и здесь, 
в пространстве немоты,
где метрономы
тормознули время,
ни воздуха, 
ни хлеба, ни воды,
а люди безъязыки, 
эхо немо.

Не оглянуться,
Не шагнуть вперёд,
Не раздвоиться,
Не родиться снова.
Да кто же я?
Представьте, я народ.
И что мне зрелища,
когда в начале — слово? 

    8
— Кто вас предал?
— Жизнь предала.
— Кто вас продал?
— Жизнь продала.
— Кто купил?
— Мы не покупаемся.
— Значит, не продаетесь?
— Yes, балбес!

    9
— Родину не выбирают.
— А кладбище?
— Где родина, там и кладбище.
— Родина  — кладбище?

Небо опрокинулось.
И он очнулся в чужом краю.
Неведомо где.
Мимо проехал катафалк.
В торговом центре раздались выстрелы.

    10
— Ну и что? — она сказала.
— Будем жить! — ответил он. 

ОСКОЛОК АКРОПОЛЯ  

    1
Маленький камень — 
осколок афинского Акрополя,
округлый, как летающая тарелка,
лежит у меня на ладони.
И отсвечивает слоновой костью и позолотой —
скульптурной плотью Афины,
увезенной в Константинополь,
на погибель свою, при пожаре.
Греческий гид, напуганный судьбой 
древней статуи
предупреждает нас на плохом иврите:
«Аль тиках!» — Не бери!
Ни камушка, ни пылинки
от мраморного величия стен и колонн.
Ничего не всовывай в карман или рюкзак.
На выходе — проверка, 
и при обнаружении — всяческие неприятности.

Мой осколок Акрополя,
округлый, как летающая тарелка,
прилип к ладони.
И, предвосхищая близкое расставание,
засветился, словно телеэкран, 
желая что-то поведать.
— Видишь ли? — послышалось мне.
— Вижу

    2
Я видел,
как голубь попал под автобус...
Легко колесо крутилось,
как глобус.
Был глобус огромен.
Был глобус тяжел.
Был голубь раздавлен.
Был белым,
стал желт,
от крови и пыли  —
мгновенно желт.
Покрыл он тонкой
пленкой гудрон.
И в этой пленке  —
телевизионно неясно  —
мелькнуло-погасло,
мелькнуло-погасло —
белее снега,
чернее снега
изображение
человека.

    3
На городской окраине
ревет ребенок всласть.
Грязь коркой, как окалина,
под носом запеклась.
Лицо бледнее бледного,
из глаз слезинки льют.
Мальчишку пятилетнего
напугал салют.

    4
Ночь. 
Мерцание звездного снега.
Слышится голос, 
вплетается в мозг.
«Сможешь ли ты 
убить человека?»
Ну, и вопрос!
«Сможешь ли ты?»
И — в мелькании лица.
Зябко поводит 
стволом автомат.
Мне хочется крикнуть: 
«Я не убийца!
Я солдат!
И даже, 
если косматый факел
новой войны 
подпалит облака,
то и тогда 
в своеволье атаки
не человека убью, 
а врага!»
Эхо раскатисто вывело:
«А-а-аааа?!»

    5
Когда 
взрывается автобус,
осколки неба преломляются 
подобно стеклу.
Кому-то в рай
выправляется пропуск,
а времени нашему — 
в кромешную мглу.

    6
Улица опустела...
Вырос стройный цветок
на асфальте.

Упала капля...
отраженный мир
застыл в движенье.

    7
На том, на этом берегу   —
угу!
Играли люди в дурака  —
Ага!
Темнела в их зрачках беда  —
ну да!
Но не к войне тянулись дни  —
Ни-ни!
Никто ни сгинул, не воскрес  —
йес-йес!
Врагам не выел потроха  —
ха-ха!
Играли люди под коньяк  —
все так!
И выкомаривали блажь  —
уваж!
В любви писали и в грехе  —
кхе-кхе!
Картины, повести, стихи  —
хи-хи!
Ходили в банк, кино и в суд —
гуд-гуд!
И жили не хужей других  —
их-их!
Играли люди день и ночь  —
точь-в-точь!
И смертью поделили пай  —
гуд бай!

    8
А на речке,
где овечки,
колокольцем
бацают,
как и прежде,
без утечки
информации  —
радиация…

«ОТЧАЯНЬЕ ВЫИГРЫВАЕТ БОЙ»

    1
Заумь ветра, 
прострелы мозга.
Иноземный 
террор мертвецов.
А не выпить ли 
просто по сто?
Вдох да выдох… 
В конце концов,
как бы ни было, 
жизнь иллюзорна —
кинофильм, 
что доставлен с небес
и с экрана 
лучом живородным,
в наше тело 
сквозь душу влез. 
Смотрим фильм, 
в нём себя выбирая.
Не моя ли здесь 
кармы кайма?
Тут лихач подкатил.  
— Кто до рая?
Про-о-ка-а-чу! Про-о-ка-а-чу! 
Задарма!

    2
Атмосферное давление чуть выше нормы.
Температура ниже дозволенного.
Настроение падает.
Долги растут.
Всё как всегда.

    3
А время в том не виновато,
что убегает каждый час.
И от зарплаты до зарплаты,
И по дороге на Парнас.

    4
Никто не говорит,
какой тут яркий свет.
Идут, идут, идут.
А дальше — ров.
Шаги, шаги, шаги.
Сплошная немота.
Никто не говорит,
какой тут яркий свет. 

    5
При обмене серого вещества
на мозговую извилину
он обнаружил толику разума
и решил поделиться с другом.
Послал эсемеску по адресу,
получил эсемеску в ответ:
— Не пойму, что даёшь мне РАЗОМ?
Дай за два РАЗА — шутка, старик.
Подивился на глупость, и двинул с досады
в близлежащий ломбард,
чтоб с умом заложить находку 
на месяц-другой, пока не понадобится.
Но приёмщик, посмотрев сквозь очки
на толику разума, деньгами не стал сорить,
а предложил снести в парламент:
— Ваш товар там в цене,
в особенности, когда вносят поправки в Закон.
— Божий?
— Им виднее — в какой…
Но и там не купили, 
пояснив с высоты положения:
— С чего вдруг платить? 
ЭТО каждому человеку бесплатно положено! 
— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке! —
откликнулся он и понуро пошёл восвояси,
оставшись при РАЗУМЕ,
который никому не нужен,
что он понял внезапно,
как и Вольтер, когда в сердцах произнес:
«Отчаянье выигрывает бой».

НА ПАРУСАХ ВОЗВРАТНОГО ВРЕМЕНИ

    1
На парусах возвратного  времени,
по штурманской прокладке Ноя
доплываю до благодатного острова,
чтобы увидеть Древо познания.
Ветви его — своего рода антенны.
Направлены в космос,
впитывают информацию
из вселенского банка данных,
и насыщают ею плоды свои — яблоки,
дарующие познания добра и зла
каждому, кто…
Но кто способен распознать зло в добре? 
И добро во зле?
Полнятся и тем и другим,
считая себя приравненными к богам.
И выходят к людям,
чтобы…
Как тут не вспомнить:
«Не сотвори себе кумира!»
Как тут не подумать:
«А если бы я?»
Спелое яблоко теплится в моей ладони.
Внешне похоже на Земной шар.
Так и хочется надкусить.
А что?
Вспомним детскую присказку: 
«Ама-ам, вкусно нам!»
И…
Наступает прояснение.

    2
Наша душа — энергетика потустороннего мира.
Оттого и борются высшие силы за нашу душу.
Чем сильнее вера, тем энергичней душа.
А кто приносит жертву, тот обладает
особенно стойкой и сильной верой.
Выходит, человек, свято верящий в свое предназначение
предпочтительнее  потустороннему миру,
чем обычный человек. 

    3
Реальность обманчива.
Люди обманчивы.
На каждого двадцать пальцев.
А  видишь только десять.
Причем те, что в любой момент могут сжаться
и превратиться в кулаки.

ПУСТОТА
Живая пустота,
Микробам развлеченье.
—   О! Ты уже не та.
А вам — мое почтенье!
Куда ни зарулить,
Везде простор  для связи
И «быть или не быть»
Уже не может сглазить.
Да глаз, понятно, нет.
Зачем глаза микробу,
Когда иммунитет
Влечет из гроба к гробу?
Живая пустота,
Космизм, а жизнь  —  мгновенье.
—  Простите, вам куда?
—  В разлуку размноженья.

©     Ефим Гаммер                                                   Рис. Е. Гаммер