Юмор и сатира

Семен РАБОТНИКОВ
г. Переславль-Залесский

ГУСАК

    Куприян Щетинин, шестидесятилетний мужик с маленькими, запавшими под лоб глазками, обокрал самого себя — спер со двора гусака. Жена, знавшая все его повадки, на этот раз проморгала — отправилась посидеть к соседке да заболталась. Пользуясь случаем, Куприян быстрехонько поймал гусака и посадил в кошелку, чтобы сбыть в городе на выпивку. Гусак, пока Куприян возился с ним, то ли от страха, то ли из озорства обгадил хозяина. Куприян обиделся и решил накинуть лишние деньги. Оглядываясь на соседний дом, заторопился по припорошенной снегом тропке к остановке узкоколейной железной дороги, находившейся в полутора верстах от деревни в леску.
  Успел вовремя: у кирпичной будки, исписанной всевозможными надписями, собрались люди и ждали состав, который с минуту на минуту должен подъехать. Так что жена, ежели и хватится гусака, ничего уже поделать не сможет.
    Среди дожидавшихся взгляд Куприяна выделил плотного сложения женщину в синем халате с корзиной, доверху наполненной слегка прихваченной морозом клюквой. Сам он был мал, худ, и всегда, когда видел в ком-то рост и силу, робел.
    Состав все не подавали, и Куприян от нечего делать решил почитать правила перевозки пассажиров и багажа, приклеенные к стене будки. 
  «Запрещается перевозить: 1) легко воспламеняющие предметы, 2) разную живность: коров, быков, лошадей, собак без намордников, коз, гусей, уток, кур», — к своему неудовольствию прочитал он и от досады плюнул. 
    — Эка сравнили улицу с курицей! Ну и умники! — возмущался он. — Кому в голову взбредет корову али лошадь по узкоколейке перевозить. А гуся что же не перевести. Гусь меньше места занимает, чем вон корзина с клюквой.
  Поволновавшись, Куприян тут же и успокоился, решив, что правила на него не распространяются, и стал спокойно ждать поезда.
    Вскоре подошел мотовоз с единственным прицепленным к нему пассажирским вагоном. Когда-то по узкоколейке перевозили торф с болот, а теперь приспособили для доставки людей.
    Молодая со строгим лицом кондукторша пропускала мимо себя пассажиров, принимая от них деньги и взамен отрывая билеты. Куприян, протягивая на ладони мелочь, сделал попытку пройти в вагон.
  — Куда прешь? — осадила его кондукторша.
    — А что? — хотел вознегодовать Куприян, но увидел что кондукторша, чересчур строгая, отступил.
   — С гусем нельзя! Правил, что ли, не читаете? — продолжала кондукторша голосом, привыкшим только повелевать и ругаться.

    Неужто возвращаться с позором домой к старухе! В голове у Куприяна сразу созрел план. Забежал за будку, вынул из кошелки гусака и посадил к себе в штаны. Куприян носил штаны просторные с мотней, болтавшейся почти у самых колен, так что гусак вполне там поместился. Пустую кошелку оставил на месте и кинулся назад к вагону, готовому вот-вот тронуться.
    На этот раз кондукторша пропустила его.
    — Тот или не тот сюда только что с гусем рвался? — гадала она, глядя на Куприяна. — Если он, то куда гуся подевал? Нет, наверно, не он. Много их тут разных мельтешит перед глазами.
  Она закрыла дверь вагона и ушла к машинисту в мотовоз.
 

      Место Куприяну досталось как раз напротив женщины в синем халате. Чтобы клюкву не растрясло, она держала корзину на коленях. Куприян присел на краешек лавки и откинулся на спинку.
    — Только бы не загоготал, — подумал он о гусаке. Но гусак притих и даже не шевелился.
   Состав тронулся и помчался, увеличивая скорость. Игрушечный вагон качало из стороны, в сторону, как зыбку, и пассажиры стали задремывать. Клевала носом женщина с корзиной, Куприяна тоже разморило, и он погрузился в младенческий сон, совершенно забыв о гусаке.
    А гусак соскучился сидеть в темноте, увидел полоску света, слегка потрогал клювом — полоска увеличилась, он просунул в ширинку голову и вытянул всю свою длинную шею. Прямо перед ним стояла корзина с ярко-сочной пахучей ягодой, как будто специально припасенной для него. Гусак вначале оторопел от обилия еды, а затем не теряя времени, стал набирать в клюв холодную аппетитную ягоду и, торопясь, заглатывал.
     Когда в корзине порядочно убыло, женщина, наконец, проснулась и от изумления открыла рот.
   — Пятьдесят лет на свете живу! Всякое повидала! Двух мужей сменила и трех любовников, но такого ни разу не видела, чтобы он клюкву клевал! — подивилась она про себя.
    Куприян тоже очнулся, вздрогнул, заметив высунувшуюся гусиную шею, быстро убрал ее и сделал вид, что ничего не произошло.
     Но женщина, увидав, что в корзине заметно поубавилось клюквы, вознегодовала.
    — Ах ты, уродина! Сколько клюквы склевал! — закричала она и, схватив Куприяна за шиворот, вышвырнула вон из вагона. К счастью, мотовоз ехал нешибко и насыпь была пологая. Куприян благополучно скатился вниз, причем, гусак выскочил из штанов и, гогоча, понесся по кустам. Хозяину все же удалось поймать его. Держа гусака под мышкой, поплелся по шпалам назад домой к жене, которая, обнаружив пропажу гусака, приготовила палку, чтобы обломать ее о бока супруга.

©    Семен Работников