Егор РАДОСТИН
г. Ярославль

Егор Андреевич Радостин родился 24 августа 1985 года в Ярославле. Окончил Ярославский государственный университет им. Демидова (факультет психологии, кафедра клинической психологии). Основатель литературного клуба «НЛО» и ярославского отделения Совета молодых литераторов. Победитель литературного конкурса «Весна в Пречистом крае  — 2018», многократный обладатель грамот департамента культуры, Молодёжного правительства Ярославской области и  ярославского отделения СП России. Произведения публиковались в различных изданиях («Причал», «НЛО. Полёт первый», «Октава» и др.. Участник Всероссийских совещаний молодых литераторов СПР  2018  и 2022 годов. Член литературного объединения при ярославском отделении Союза писателей России.

УЛЫБНУЛОСЬ МНЕ СОЛНЦЕ

*   *   *
Вращение потертого ключа
На три с щелчком неполных оборота
И вот уже распахивает кто-то
Дверь в прошлое, петлями скрежеща.

Всë здесь привычно: длинный коридор,
В конце его — высокий холодильник.
Напрасно будешь нажимать рубильник:
Ход времени проводку перетер.

Направо в кухню, к старенькой плите,
Где часто так готовила мне мама
Румяный манник, словно из рекламы,
Где в кружке красной ожидал латте.

Налево в комнату, где ждет меня диван;
Он хоть потëрт, но как всегда удобен,
На нём был отдых просто бесподобен,
Неважно, трезв я был иль чаще пьян.

Но главное: в окне — родной пейзаж:
То Ярославль, как видят его птицы.
Мне это все, порой ночами снится.
Хранится здесь моей души крестраж.

*   *   *
Улыбнулось мне солнце, и разом забыта беда,
Все скандалы, упрёки и прочие дрязги...
К нам приходит весна. Остальное, мой друг, ерунда!
В дне вчерашнем с тобой мы ещё не погрязли.

Всё уже отмолила, отвыла пурга,
Погребла под растаявшим вешним сугробом.
Выбрось старый билет на свои тараканьи бега
И мой мартовский смузи из грёзы весенней попробуй!

Воздух будто бы трелью согрет соловья,
В искрах брызг золотых раскрывается солнечный веер.
Алфавиты любви изучать нам от А и до Я
И отныне во всё наилучшее верить!

*   *   *
Жаль, больше не с кем смотреть на звёзды,
На бесконечный круговорот.
Кому-то рано, кому-то поздно,
Но всем хватает земных забот.

И звёзды небо скрывает тоже
За пустотелостью облаков.
А март ласкает снега до дрожи
И тает плен ледяных оков.

А звёзды кружат «минор Шопена»,
Не чужд им танец мирских теней.
Из облаков белоснежной пены
Родится смысл всех дальнейших дней.

*   *   *
И снова в Ярославль ворвался май!
Улыбка солнца холодна немного.
Поэтому, покрепче обнимай,
Согрей меня назло слепому року.

Всё тёмное оставив по зиме,
Забудь снега растрёпанной метели.
Но только, унывать теперь не смей!
Услышь мелодий соловьиных трели.

Два берега у каждой есть реки,
Но не вода для любящих преграда.
Ты чувства про запас не береги,
Не жди поры осенних звездопадов.

Предчувствуй кожей жаркий летний зной,
Грозы июньской бешеные взрывы.
Запреты, скромность — всё летит долой
С души, где счастья страстные порывы!

*   *   *
Ночное время, путаются мысли;
сидим у Сени, ищем дурака.
Намёки, шутки о словах и числах, 
Но смысла жизни не нашли пока.

О чём стихи? Желания? Соблазны?
И тает разум в градусах на дне,
И каждый одинаково о разном —
Вот та идея, что открылась мне.

*   *   *
Холод чугунной решётки,
Волги извечный простор,
Привкус горчичный у водки,
Небо, Казанский собор… 

Золото нового храма.
Тень белокаменных стен… 
Музыка птичьего гама.
Тающий в сумраке день.

Шум и веселье Подбелки,
Пенного полный бокал,
Сальных пельменей тарелка — 
Всё что ты страстно искал!

Всё превращается в память.
Быстро рассеется дым… 
В зеркале, древнем экране, — 
Город, где был молодым.

*   *   *
Осенью снег?
Лилии лепесток.
Север — ты, я — восток,
Правды нигде нет.

Падает морем слёз
С дребезгом жалким корона.
Милостью чёрного трона
Сердцем в страну вмёрз.

Если услышишь ты
В тундре холодной эхо,
Зеркало детского смеха
Спрятано мной в кусты.

Если ты сложишь вдруг
Пазл и слово вечность… 
Путь наш седой и млечный
Разом замкнётся в круг.

Чёрный ноябрь. Снег.
Лилий кусты в сугробах.
Только любви до гроба
Жаль, но увы, нет.

*   *   *
Никто не избежит дождя
И цифрового кода в паспорт.
Не убежать, не переждать,
Не вылечить заразный насморк.

И мы бредём, зелёных луж
касаясь чёрною подошвой,
И будущий примерный муж,
И озорной гуляка в прошлом...

И каждый строчкою своей
Исходный код обогащает.
Ну что ты, парень? Не робей!
По краю есть дорога к раю!

*   *   *
В желточном свете фонаря
С шуршаньем листья опадают,
А я, дорогу повторяя,
Нашёл  чего не понимаю.

Но на не заданный вопрос
Ответ получен однозначный.
И лилии важнее роз,
Хоть под дождём они невзрачны.

Открыть бутыль не суждено,
Но стрелки красота ночная
Нас восхищает всё равно… 
И будто мы стоим у края… 

И осень, охлаждая пыл
И прибивая пыль к асфальту,
Несёт нас в небыль или быль… 
Закрыв последние гештальты.

*   *   *
«Даниловец» –  центральный стадион,
А рядом дом заброшенный разбитый.
Мне не составить слов из алфавита,
Попасть в размер и сбавить этот тон.

В труху асфальт и паперть как стезя.
Идём мы к богу  или на работу?
И даже необузданность субботы
Не помогает, взгляд наш тормозя.

Разруха, шик — вот пазл прогулки этой,
Что собран весь  из разговорных слов;
Скользят они, касаясь лишь основ,
Спеша вдогон за ускользнувшим летом.

*   *   *
Осколки неразбитого бокала,
Бутылки неувиденное дно… 
Так много выпито, но понято так мало.
И ничему свершится не дано.

Чаинки слов на ситечке сознанья.
Заварен в банке, нет посуды, чай.
Звучат стихи подобно заклинаньям,
Их память пробудила невзначай.

Уйдёшь под утро ,  напишу заметку
Неровным почерком, в тетради, в уголке.
Как мысли путает и бьётся сердце редко,
Когда  твоя рука в моей руке.

*   *   *
За толщиною стен неспешно гаснет день,
Часы «тик так» стучат неутомимо. 
Твой голос всё звучит, ползёт неспешно тень
От шкафа к потолку в изгибах линий.

Забавный разговор о пустяках и снах.
Желточной лампы свет, за окнами уж вьюжит.
Ты жертвуешь ферзя, и объявляешь шах,
И я сдаюсь улыбке безоружной. 

А дальше…  Тушим свет. Запретная черта.
А за окном февраль. Читая Пастернака.
Мы всё опять начнём. Здесь. С чистого листа.
В «простить нельзя забыть» расставив знаки.

*   *   *
Царство кривых зеркал
Вдребезги камнем разбито.
Там где себя искал
На лысо был побритым.

Сердце — пустой пузырь.
Пью виски-колу с ядом,
В сердце пустыня — вширь,
Ты не окинешь взглядом.

Сброшены фильтры все
До заводских настроек,
Хоть на судьбы шоссе
Не был особо стоек.

Прав и неправ сейчас,
Но для дороги дальней
Выбран и день и час,
Выбит в боях скандальных… 

Нужно вперёд идти,
И никуда не деться.
Выпрыгнет из груди?
Значит, уйду без сердца.

*   *   *
Мы все, персонажи великой и странной были,
Жить будем и долго и счастливо, только но
Нас всех до единого к смерти приговорили,
В начале сюжета, а значит давным давно.

Мешаем друг другу, мешаем цвета и вина,
Толкаемся, ищем и шарим в пустом углу… 
И тянется время и гаснет огонь в камине,
И слышен сверхновых могучий и страшный гул.

Не надо рыдать, это просто повтор сюжета,
И автор хотел, значит это и будет так.
Ну что же, готово! Камера, вспышка света.
И за руки взявшись шагаем за край листа.

*   *   *
Питер — столица чужих дождей,
Старых интриг и дворцовых плит,
Вечный приют для царей, вождей, 
Сфинксов, стоящих без пирамид… 

Если сказать, за мостом мосты,
Как распознаешь, где Рубикон?
Здесь всё игра, на церквях кресты
Могут поставлены быть на кон.

Город родившихся для побед,
Строг к проигравшим, для них петлю
Вьёт, как паук, и не знает бед,
Ловко поймавши на дежавю.

Это окно, что времён Петра.
Здесь есть Европы шальные фальши.
Был бы Быком, я б похитил, да!
Но мне дорога лежит всё дальше.

Еду домой, но жвачкой мысль
Враз прогоняет шальную спесь.
Еду домой, только есть ли смысл?
Хоть и вернусь, но уже не весь… 

*   *   *
Тьма накрывает спину мне, словно шаль.
Вечер в холодных объятиях плечи сжал.
И лунный свет безжалостен, как кинжал,
Но ничего из личного мне не жаль.

Цвета коры сосновой в бутылке моей коньяк.
Мается днём последним предвечный май.
Из головы шумящей, словно в час пик трамвай.
Образ волос твоих выбросить мне никак… 

Гулок мой шаг в эхе гранитных плит.
От безысходности в горло плещу огонь.
Мечется тень в охотном ряду меж колонн,
Я потерял твою, Ариадна, нить.

В сене иголкой, потерянной навсегда,
Долго блуждаю в городе без дорог.
За руку дьявол ведёт ли меня иль бог?
 Слишком темно. Не горит ни одна звезда.

*   *   *
Комната тёмная... Стынет лампочка на стене.
Под окном, на снегу, словно штампы, следы ставят люди
В униформе масок, будто бы на войне,
В оковах холодных мыслей: «когда нас рассвет осудит?»

В комнате свет расшиперился. Человека покинул сон. 
Он был странным: Из банкомата, 
вдруг приходит письмо: «Для того, кто хоть раз был влюблён»
И с открытки  багровой, доверчиво смотрят котята.

А ещё, в письме том, во сне
Был комикс, о девушке Даниэле.
Странный комикс, о девушке на войне.
Знакомый сюжет, человеку, на самом деле… 

Там было сказано (комикс себя читал):
Она полюбила, щипцами ей вырвали сердце… 
Но он проснулся, он дальше читать не стал
И лампу включил, чтобы зимой согреться.

Казалось ему не странным ни смерть, ни света конец,
Ни то, что скелет Даниэлы все также бродил средь мрака.
Счастливый финал спасения двух сердец
Был жуток ему, под окнами выла собака.

Его разбудила, а может и сам он встал,
Он вспомнить об этом , точно не сможет.
Таким был тот сон, сомнений девятый вал.

*   *   *
Осень мира. В парке динозавры.
Стынет тополь, октябрём раздет.
Я иду вдыхая через «жабры»
Тёмных листьев разноцветный бред.

Я бреду тропинками, чуть слышно
Напеваю вирши, дождь идёт... 
Старый клён, он гордый или рыжий?
Октябрю листву не отдаёт

Дует ветер, к шляпе липнут листья,
Мне давно пора домой идти.
В рюкзаке лишь том Агаты Кристи
Я преступник, сыщик…  К десяти 

В дверь твою я постучусь несмело.
Ты откроешь, бросишь хмурый взгляд,
Скажешь:  «Что, уже стемнело?
Ну, хоть в этом ты не виноват.»

©    Егор Радостин