Вадим ГУБИНЕЦ
с. Великое    

                                                                                                          
Родился 25 мая 1979 года в городе Мирном Плесецкого района Архангельской области в семье военнослужащего. В 1986 году пошёл в первый класс средней школы № 9 г. Луцка (Украина). В 1994 году семья переехала в с. Великое Гаврилов-Ямского района Ярославской области. В 1996 году окончил Великосельскую среднюю школу, затем ―  Великосельский совхоз-техникум и Ивановский Государственный университет по специальности юриспруденция. Сейчас работает заместителем директора по учебно-воспитательной работе в средней школе № 6  г. Гаврилов-Яма. Стихи начал писать в студенческие годы. Печатался в районных и областных газетах; в журналах «Ярославский альманах» и «Солнечная пряжа»; в коллективных сборниках . Автор сборников стихов «На грани» (2010 г.) и «Жёсткий век» (2016 г.) Живет в селе Великое Гаврилов-Ямского района. Член Союза писателей России с 2016 года, руководитель Совета молодых литераторов при ярославском региональном отделении СПР.

ЭПОХА ЭГО

МУЖЧИНА  Я…
Мужчина я! И этим очень горд!
Я ― муж, отец, защитник, рыцарь, воин,
Один из легионов и когорт,
В которых быть с рождения достоин.                                                                                                                                         

Я ― щит и меч, я ― кремень и булат.
Во мне кипит котёл войны и битвы.
Я ― огнь и дух. Я ― инок и солдат,
Душа клинка, мелодия молитвы.

Я страны покорял и города.
Я резал кораблями океаны.
Я был готов к погибели всегда,
Всё ради той, прекрасной и желанной.

Я брал вершины… Сам девятый вал
Бессилен был в баталиях со мною.
Я строил, созидал и открывал…
Робел и усмирялся пред женою.

Мужчина я. И этим я горжусь.
Хотя уже давно не без причины
Чураюсь и болезненно стыжусь
Той маски, что примерили мужчины.

Я ― синь, мажор, барыга и игрок.
Без принципов, без страха, без упрёка.
Мне имя ― алчность с отчеством порок.
Не модно быть мужчиной без порока.

Быть мужественным ― смертная тоска,
Ответственным ― смертельная обида.
Любая цель желанна и близка,
Когда она с намёком на либидо!

Любая дрожь истлеет в табаке.
Любая боль в бутылке растворится.
Я не обременён, я налегке.
Я при деньгах ― мне пофиг эти лица.

Штрихи к портрету чётки, но кривы…
Я ― циник, подошедший к перепутью.
Мужчина я. Поэтому, увы,
Горжусь одним названьем, но не сутью!

БЕЗМОЛВИЕ
Играешь в святость, в помыслах греша.
И вновь слились в бессвязное воззванье
Плач ангела и беса завыванье,
Держись, душа, на лезвии ножа.
Твой мир, опустошённый до краёв,
Наполнят с верхом краденым елеем.
Грехи и страсти громче и смелее.
Уймись, душа. Сдержи утробный рёв.
Родное сердце, близкое внутри,
Застыло, превращается в твердыню.
Его лекарство ― едкая гордыня.
Не выдай боль. В себе её запри.
Уже не веришь чувствам и глазам,
Сбегаешь от вниманья, от общенья.
От всех невзгод готово угощенье ―
Испей, душа безмолвия бальзам!

БЕЛЫЙ ВОЛК
Гремел грозой свирепый бой.
Свинцом плевала смерть вслепую.
В той схватке с жизнью и судьбой
Я выжил, выполз, ног не чуя.
Очнулся… Ад сраженья смолк.
Скользнули тени возле тела:
К добыче крался белый волк,
Где вор орудовал умело.
        
Я сжался, в ужасе застыл.
Волк ощетинился матёро,
На миг над мёртвым полем взмыл,
Прыжком настигнув мародёра.
Бессильно вскинув автомат,
Я ждал. Я жизнь на кон поставил…
Волк молвил мне: «Ты ранен, брат!
От крысы я тебя избавил!»

На ад, где бой давно утих,
Он кинул взгляд, сказав мне строже:
«Вы, люди, губите своих,
А волка волк убить не может!
Запомни: в смерти тот силён,
Кто был за жизнь других в ответе.
Прощай. Забудь, как страшный сон…»
И растворился в лунном свете.

*   *   *
Пророка нет в Отечестве моём.
Стране моей теперь не до пророчеств.
Её душа ― безнравственный подъём.
Её народ ― община одиночеств.

Её народ ― безмолвие волов,
Смиренная и загнанная свора.
Что терпит до заклания голов,
Ропща на безнаказанности вора.

А пастыри, творя законный суд,
Съедая тех, кого им так не надо,
Своих пророков в жертву принесут,
На алтаре, прикармливая стадо.

Им рукоплещут званья и чины,
Их славословят новые орфеи.
Их несть числа, и нету их вины,
Что их страну разделят на трофеи…

Уж стоит ли пенять на белый свет,
Когда развал и хаос в отчем доме?
В Отечестве моём пророка нет.
А нужен ли пророк в таком Содоме?!

ЧУЖОЙ
Западает педаль и не катит вперёд драндулет.
На колёсах моих беззастенчиво погнуты спицы.
И не катится жизнь, а она ― лотерейный билет,
Там, где личность уже ― аппарат для прокачки амбиций.
Я ― чужой в этой тьме. Мне немногое здесь по плечу…
Разговорную речь составляют одни пересуды.
Я нечист на язык, но и пачкать его не хочу,
Облизав суетой чьи-то горы немытой посуды.
Для души западня, а для тела похмельный синдром,
Приходящий потом, после праздного, бранного пира.
Я поверить готов даже бабе с порожним ведром,
Обескровленный жаждой голодного мною вампира…
Западает педаль. Не любитель таких лотерей ―
Обелиться грехом. Не к лицу, мол, безгрешная сажа…
А народ всё спешит. В кабалу, но за деньги, скорей:
В гипермаркете душ полным ходом идёт распродажа!

*   *   *
Дождём закутанный рассвет.
Прохладой скованное утро.
От теплоты простыл и след ― 
В природе всё предельно мудро…

Не стужей скованная дрожь.
Не хворью вызванная бледность…
Судьбой отравленный идёшь:
Багаж эмоций… мыслей бедность…

Дурманит ветреный простор.
Лукавый хмель схватил в объятья.
И холодит туманный взор
Подруга-осень в рыжем платье.

Недавних реплик чепуха,
Волнений вынужденных мера,
Мутны… и боль уже глуха.
Воспоминание?! Химера?!

Любовь, расплесканная днём.
Забвенье, влитое под вечер.
Душа пронизана огнём.
И нестерпимо время лечит…

*   *   *
Теплотой вздыхает лужа.
Сеет капли мокрый клён.
Заоконный мир утюжа,
В окнах ливень распылён.

Отрешаясь от земного,
Небо в тучи залегло…
Мириады проливного,
Будто жидкое стекло.

Хаос молний, взрывы грома, 
Сумасшествие воды…
В центре мокрого разгрома
Наводнения следы.

К дому! Радости лишённый,
Рассекаешь сквозь канал
Мир, грозою оглашённый…
Грозовой игры финал…

Нет причин для оптимизма.
Сохнут кеды на котле.
Призрак микрокатаклизма
Прокатился по земле.

*   *   *
Меланхоличность бытия 
И флегма нынешнего века…
Все мы ― и он, и ты, и я ― 
Теряем веру в человека.

Припрятав внутренний мирок
На послекризисное время,
Не ждём, когда придёт Пророк ―
Иуде подставляем темя.

Наш разум, сняв наивный флёр,
Впитав циничность и предвзятость,
Сменяет маски, как актёр,
Не различает грех и святость.

Пугает в семь витков спираль…
Но нам ли грезить о сакральном?
Не приживается мораль
На беспросветно аморальном.

Нам мнится искренность смешной,
А прямота ― бесперспективной.
Опутан мозг одной сплошной,
Глобальной гига-паутиной…

Мотивы светские кроя,
Природа в нас мельчает, вянет…
Меланхоличность бытия
Гиперактивностью не станет!

*   *   *
Не живу, а роль играю.
Я ― разгонный, пристяжной.
Пусть идут кратчайшей к раю,
Мне катить по окружной.

Мне ― окольной, без удавки, 
Прочь заторы и возня.
Где лежачих бородавки
По колёсам бьют меня…

Горизонт уже не дальний.
Мне в два мига путь покрыть.
Бог моторный, дух педальный
По шоссе развеют прыть.

Уношу к другому краю
Недомученную спесь.
Не живу, а роль играю…
Где дорога ― там я весь.

Перекрёстков рву распятья,
То ли с вéтрами шучу.
Может, к ангелу в объятья,
Может, к бесу, но… лечу!

ЭПОХА ЭГО
Трещит настроений телега.
Кипит отчуждения ртуть.
В котле недоразвитых ЭГО
Циничности сварена суть.

Последний теперь среди равных
С нечёрствой душой наразрыв.
И в сонме умов своенравных
Ничтожен радушный порыв.

Сочувствию нынче «финита»…
Бал правят нужда и корысть.
Мы школьных утёсов граниты,
Не можем сломать и разгрызть.
 
В конвульсиях праздного бега,
С собой на короткой ноге,
Сдаём мы экзамен на ЭГО…
Хотя называем ЕГЭ.

В цене не алмаз, а оправа.
В боях за престиж своего,
Мы чтим только личное право…
Кто первый заявит его?!

На грани греха и подвоха.
В шелках, но сродни неглиже…
Грядёт эгоистов эпоха.
А впрочем, в разгаре уже.

СЛАЙДЫ
Любовь внезапна и туманна.
И в этой химии ― они…
Она и он ― сюжет романа.
Прекрасны. Молоды. Одни.

Застыло время в страсти бурной,
Умчалось к дальним берегам…
А небо скатертью лазурной 
Стелилось нежно к их ногам.

Рай покорится только равным,
Как сумрак ярким фонарям.
Она мила и своенравна,
Он безупречен и упрям.

Любовь с гордыней ― две картины.
Не прекословить нету сил…
А ветер зыбкой паутиной 
Их оплетал и уносил.

Низвергнут образ с пьедестала.
У знойной жажды пыл угас.
Она пощёчины метала.
Он проклинал и день, и час.

Утихли плотские забавы,
И оправданья не нашлось…
А солнце яблоком кровавым
Над горизонтом налилось.

Дуэт разбился на осколки.
И чувство стихло, словно крик.
И не успели кривотолки
Посеять сплетен и интриг.

Любовь и страсть бесцеремонно
Роняли чаши на весах…
А месяц долькою лимона
Томился в чайных небесах.

ГОНКА
Жарит солнце в поднебесье.
Голова клонится в сон.
Чередой леса и веси 
Гонят шлях под колесом.

Колокольчик в полудрёме
Лишь на ямах ловит трель.
Будит леших в окоёме 
Соловьиная свирель.

Залихватское раздолье!
Ну куда такое деть?!
Разгоняюсь на приволье ―
Смирно мне не усидеть!

То ль дорога мне в охоту,
То ль поездка мне впопад,
Да и скорость ― не забота ―
Всех ценнее из наград!

Еду в край, где нету края,
Не щадя кобыльих сил.
Закипает кровь ямская,
Пóтом сам заморосил.

Путь черчу, как по бумаге.
Пыль от скорости большой.
«Что плетётесь, бедолаги,
Аль не русские душой?!»

Кто ж удержит на дороге?!
Хорошо в полёте петь,
С вящей думою о Боге
Неуспетое успеть.

С необъятностью простора
Сердце бьётся в унисон…
Заиграли светофоры…
Позади ревёт клаксон…

Нет коней, лишь ветер плачет.
Полусонный мир погас.
Руль, сцепленье, передача…
Что есть силы жму на «газ».    

*   *   *
Пускай недели рысью мчатся,
Я их на миг остановлю,
Чтоб в миллионный раз признаться
Тебе, что я тебя люблю!
Когда в делах не видно спора
И шансы близятся к нулю,
Тебе я сделаюсь опорой,
Чтоб доказать, что я люблю!
Когда рутина свяжет руки,
Я нестандартно удивлю,
Уберегу тебя от скуки!
Лишь потому, что я люблю!
А если счастье станет биться
Подобно чаше-хрусталю,
Тебе я дам из рук напиться.
И ты поймёшь, что я люблю!
Пускай твердят, что ставки низки ―
Пройду и мёртвую петлю,
И шторм, и неземные риски
За слово светлое «ЛЮБЛЮ»!
Тогда святое осознанье
Тебя волной накроет вновь,
Моя судьба, моё призванье!
Моя мечта! Моя любовь!!!

©    Вадим Губинец