Юрий КУЗНЕЦОВ

Атомная сказка

Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад,
Как Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.

Он пошёл в направленье полёта
По сребристому следу судьбы.
И попал он к лягушке в болото,
За три моря от отчей избы.


⁠— Пригодится на правое дело! ⁠—
Положил он лягушку в платок.
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.

В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.

(2 февраля 1968)

 

Вечный снег    
У костра под ворчание пса
Пастуха одолела дремота:
Он услышал в горах голоса
И прерывистый стук пулемёта.

«Это сучья трещат!» Поутру
Огляделся: овец не хватает.
Непричастная злу и добру,
Вечным снегом вершина блистает.

Но очнулся старик наконец
От сиянья, идущего с неба,
По следам запропавших овец
Он добрался до вечного снега.

Он увидел овец — и солдат,
Полегли и свои и чужие
Много лет или больше назад
И лежат меж овец, как живые.

Может быть, это сон поутру?..
Но овца в изголовье стояла,
Непричастная злу и добру,
И замёрзшие слезы сбирала.

Видно, плакал далёкий юнец,
Не сдержался от страха и боли,
Превратился солдат в солонец...
Вон, благая, из этой юдоли!

Обошёл он овец и солдат,
А солдаты лежат, как живые,
Много лет или больше назад
Ждут и смотрят — свои и чужие.

От густого дыханья овец
Пробудились замёрзшие звуки,
Отодвинулся страшный конец,
И оттаяли крестные муки.

И раздался неистовый свист
Там, где в вечность упала граната.
Старый по снегу кинулся вниз
И ожёг своим телом солдата.

И протаял, как искра во мгле,
Хриплый голос далёкого брата:
«Знайте правду: нас нет на земле,
Не одна только смерть виновата.

Наши годы до нас не дошли,
Наши дни стороной пролетели.
Но беда эта старше земли
И не ведает смысла и цели...»

После долго старик вспоминал,
Ничего, кроме правды, не вспомнил,
Ничего, кроме правды, не знал,
Ничего, кроме правды, не понял.

Кто там был? Он мудрец иль святой?
Пал, как все, безымянным героем.
Все легли под небесной плитой.
Все молчат перед вечным покоем.


 
МУХА
Смертный стон разбудил тишину —
Это муха задела струну,
Если верить досужему слуху.
— Всё не то, — говорю, — и не так. —
И поймал в молодецкий кулак
Со двора залетевшую муху.

— Отпусти, — зазвенела она, —
Я летала во все времена,
Я всегда что-нибудь задевала.
Я у дремлющей Парки в руках
Нить твою задевала впотьмах,
И она смертный стон издавала.

Я барахталась в Млечном Пути,
Зависала в окольной сети,
Я сновала по нимбу святого,
Я по спящей царевне ползла
И из раны славянской пила...
— Повтори, — говорю, — это слово!

— Отпусти, — повторила она, —
Кровь отца твоего солона,
Но пьяней твоей бешеной славы.
Я пивала во все времена,
Залетала во все племена
И знавала столы и канавы.

Я сражалась с оконным стеклом,
Ты сражался с невидимым злом,
Что стоит между миром и Богом...
— Улетай, — говорю, — коли так. —
И разжал молодецкий кулак... —
Ты поведала слишком о многом.
1979

 

                                                         Причал

Литературный интернет-альманах 

Ярославского областного отделения СП России

⁠«Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.»  Фёдор Достоевский
Яндекс.Метрика